Нам можно всё
Опустошив желудок, долго стою в кабинке женского туалета и плачу.
Как я могла, до такого докатится? Почему все это происходит со мной? Почему мне досталась такая никчёмная и трудная жизнь? Что и кому плохого я сделала?
После универа еду на работу. Понятия не имею, как отрабатываю смену, потому что спать хочется адски. Эта ночь тоже прошла мимо меня.
До приезда Матвея остаются сутки. Мысленно зачеркиваю крестиком дату в воображаемом календарике.
Утром следующего дня пропускаю две первые пары, потому что нужно посетить врача и сдать какие‑то анализы, на которых настояла гинеколог. В женскую консультацию захожу с дрожью. А когда вижу иглу, которой берут кровь из вены, ловлю паническую атаку. Кажется, что не могу сделать вдох и вот‑вот просто задохнусь тут. Молодая и красивая.
Медсестра замечает мое состояние и после процедуры отпаивает зеленым чаем. Милая такая женщина. Добрая. Хотя чаще всего, я встречала очень строгих медиков, похожих на роботов.
Когда становится лучше, выхожу на крыльцо консультации и нос к носу сталкиваюсь с мамой Матвея.
– Алена? – Виолетта Денисовна скользит по мне удивленным и больше, чем просто заинтересованным взглядом. – Как часто мы с тобой встречаемся в последнее время.
– Да. Кровь сдавала.
– Все хорошо у тебя? – Виолетта обеспокоенно касается моего плеча.
– Да. Да. Просто плановая процедура.
– Тогда хорошо.
– Вы извините, мне на учебу нужно.
– Конечно, не буду тебя задерживать, – Виолетта тепло улыбается, а из здания, как назло, выходит та самая врач, на приеме у которой я была пару дней назад.
– Алена? Все‑таки пришли?
– Вы же говорили, что нужно сдать анализы, – нервно тереблю ремешок сумки в руках.
– Вы молодец. Приняли правильное решение, прерывать в вашем возрасте не стоит.
Сглатываю, потому что мама Матвея, которая уже коснулась ручки двери, чтобы уйти, замирает и поворачивается в мою сторону.
Врач говорит негромко, но кроме нас троих тут никого нет, поэтому услышать можно.
– Да – мямлю и прячу глаза.
Доктор спускает по ступенькам вниз, а я, просто прирастаю к бетонному полу.
– Ты беременна? – голос Виолетты звучит совсем близко. Она снова ко мне подошла. – Алена?
Вскидываю взгляд, а слезы сами по щекам катятся. Я не хочу плакать сейчас, потому что нельзя, но поделать с собой ничего не могу.
– Я…вы…извините, мне нужно…пойду, – делаю шаг в сторону, но Виолетта Денисовка подцепляет меня под локоть.
– Так, деточка, пойдем‑ка мы с тобой куда‑нибудь, попьем чайку, и ты мне все расскажешь.
– Я…
– Ты хотела сделать аборт?
– Я не знаю. Я ничего не знаю! – почти кричу на нее, заливаясь крокодиловыми слезами.
– Так, спокойствие. Вытираем слезы и не нервничаем. Кто отец?
После этого вопроса мое сердце замирает.
– Не от святого духа же, Алена.
– Не думаю, что ему нужен этот ребенок, – пожимаю плечами.
– Ну это мы еще посмотрим. От материальной помощи, как минимум не отвертится. Кто‑то с курса?
Набираю в легкие побольше воздуха, облизываю губы и с каким‑то гортанным звуком, который издают люди при смерти, произношу:
– Матвей.
Виолетта Денисовна моргает и замирает. Вижу, как в ее глазах проносится не просто удивление, она в шоке, и, кажется, совсем не приятном.
– Наш Матвей? – переспрашивает тише.
Киваю и зажмуриваюсь.
– Когда? Точнее, вы же не общались почти…
Всхлипываю.
– Боже, – Виолетта ошарашенно оглядывается по сторонам, а потом тянет меня на ступеньки. – Он знает?
Киваю.
Глава 2
Матвей
– Матвей, соберись!
В который раз мы переснимаем эту сцену? Честно говоря, уже потерял счет. Мысленно я не здесь.
С прошлой ночи могу думать разве что об Алёнкиных словах.
Она беременна. Беременна!
Мы не предохранялись пару раз, но даже мысли не было, что все так обернется.
На автомате проговариваю отскакивающую от зубов реплику, выдавая как можно больше эмоций при этом. Загвоздка в том, что по сценарию я должен отыгрывать радость, в реальности же ни хрена не до смеха.
В башке крутятся дети и то, насколько плохой из меня получится отец. Я же просто не создан для семьи. Пока, по крайней мере.
Моя жизнь принадлежит мне. А с рождением ребенка это изменится. В моей голове даже Алёна принадлежит мне, а когда родится ребенок, ее придется делить с этим новым человеком, и я честно не уверен, что он мне понравится.
Мелкий орущий комок, из которого только через годы вырастет нормальный человек… А что, если я вообще не смогу его полюбить? Раньше мне дети не нравились. Даже ребенок сестры умиления не вызывал…
Дубль подходит к концу. Выдыхаю. Режиссер доволен.
Выхожу из объектива камеры, стреляю сигарету и спускаюсь на улицу.
Моросит мелкий противный дождь, но он не мешает сейчас. Затягиваюсь. Ни черта не видно. Слабое освещение фонаря не достает до места, где я стою. Уже неделю мы работаем исключительно в ночную смену. График жесткий.
Прикрываю глаза.
Алёнка беременна…
Я по‑всякому крутил эту новость в голове. Многое обдумал. Дети – это большая ответственность. Я не готов, да и Алёнка тоже. Только какой смысл сейчас это размусоливать?
