Не его Золотая девушка

Клянусь, я чувствую, как Уэст пристально смотрит на меня. Более пристально, чем все остальные. Ненавижу это. Ненавижу, что все еще чувствую остатки связи с ним. Даже после всех унижений. Но я никогда больше не подпущу его настолько близко, чтобы он мог снова меня одурачить.

Никогда.

– Черт. Приготовься.

Лекси едва успевает произнести эти слова, как сиденье рядом со мной перестает пустовать. И на нем оказывается большое мускулистое тело. Парень одет в это дурацкое черно‑золотое джерси, от него пахнет обалденным одеколоном, в который он, должно быть, прямо окунулся.

Я встречаюсь взглядом с новым соседом, футболистом, которого не знаю по имени, но он не один. Через несколько секунд после того, как он устраивается поудобнее, еще двое опускаются на сиденья рядом с Лекси и мной. Уже один такой придурок – это плохо, а когда их трое, это уже похоже на засаду. В основном потому, что они пялятся на меня совершенно жутко.

Один из парней достает что‑то из кармана. Сердце замирает, когда он вынимает дурацкий розовый лист «Списка» и начинает разворачивать его.

Я перевожу взгляд на Лекси, а она уже смотрит на меня.

– Блу, только скажи, и я расправлюсь с этими говнюками или умру, пытаясь, – прямо заявляет она. Как будто это ерунда – драться с парнями такого роста. Однако отсутствие колебаний в тоне Лекси заставляет меня подумать, что это не пустая угроза.

– Завали, Родригес, – предупреждает тот, что сидит слева от нее. – У Остина всего лишь небольшой вопросик к твоей подружке.

Теперь я знаю настоящее имя Неандертальца Номер Один – Остин.

– Это скорее не вопрос, а предложение, – поясняет парень.

Кулак сжимается. Я готова направить накопившийся гнев в нужное русло. Мне хочется выпустить пар с того самого момента, как я столкнулась с Паркер и не смогла ударить ее кулаком в лицо. Конечно же, сучка уже наблюдает за мной со своей обычной ухмылкой. Ей нравится все в этой ситуации – насмешки, смущение, – что заставляет меня ненавидеть ее еще больше.

– Пошел нахрен, – шиплю я, чувствуя себя безумной, бросая эти слова прямо Остину в лицо.

Я полностью осознаю, что нахожусь на испытательном сроке, но вместо того, чтобы успокоиться, злюсь еще сильнее. Мне будто бы нечего терять.

– Пошел я нахрен? – смеется Остин над моим заявлением. – Очень интересный выбор слов. Как раз об этом я и хотел с тобой поболтать.

– Ну все, – Лекси поднимается на ноги, побуждая двоих, сидящих рядом с ней, тоже встать.

– Расслабьтесь, я просто решил глянуть, не остыли ли еще Уэстовы объедки, – говорит Остин своим товарищам по команде, а затем снова поворачивается ко мне. – Я тут подумал. Если мы выиграем полуфинал в эти выходные, нам не помешала бы небольшая награда. Заскакивай на огонек, познакомимся поближе. Может, и с кем‑то из моих друзей тоже. Если, конечно, все еще сможешь ходить после того, как я с тобой закончу.

Перед глазами темнеет, и все, что я вижу, – это идиот, сидящий рядом со мной. Не раздумывая, я упираюсь ладонями в его твердую грудь и толкаю так сильно, как только могу, сбивая его со стула. Я и глазом не моргаю, когда его задница шлепается на пол. На самом деле, это вызывает волну облегчения, и я даже не жалею об этом. Когда он поднимается на ноги быстрее, чем ожидалось, в его глазах бушует ярость.

– Психованная сука! – гремит он. – Только тронь меня своими гребаными грязными лапами еще раз, и я тебя прикончу!

Я хочу огрызнуться в ответ – страх исчезает, ведь я просто дико зла сейчас, на всех и вся. Но еще до того, как я вступаю в свою защиту…

– Может, попробуешь сказать это дерьмо мне, ублюдок?

Сердце бешено колотится в груди, и меня внезапно захлестывает волна ярости и замешательства. И все из‑за того, кто только что произнес эти гневные слова – Уэст, полный ярости, нос к носу с Остином. Последний отступает, словно дрессированный щенок. Просто безумие, как быстро верный подданный становится на место, когда король напоминает о послушании.

Дэйн и Стерлинг подходят, чуть опоздав, что доказывает, насколько быстро Уэст, должно быть, вскочил и бросился к нам. При других обстоятельствах это можно было бы расценить как доблестный поступок, но ничто в отношении Уэста Голдена меня не впечатляет. Ведь я его знаю. На самом деле, это может быть подстава – уловка, с помощью которой Уэст вновь меня одурачит, заставив думать, будто у него все‑таки есть душа.

С того места, где стою, я вижу, как у Уэста дергается челюсть, вижу, как его ноздри раздуваются от гнева – настоящего или притворного.

– Слушай, чувак, я не хочу никаких неприятностей. Я ж просто шутил с ней, – объясняет Остин, поднимая руки в знак капитуляции. Он отступает настолько поспешно, что задевает бедром угол обеденного стола, немного теряя равновесие.

– Если я еще раз замечу, что ты хотя бы дышишь в ее сторону, я тебя покалечу. Усек?

Уэст кипит от злости, вены на руках выступают прямо под татуировками.

– Усек, – признает Остин, переводя взгляд с Уэста на его братьев и, похоже, сожалея о том, что вообще подошел к моему столику.

Теперь почти вся столовая наблюдает за происходящим. Всего лишь вопрос времени, когда кто‑нибудь из учителей заметит ссору. Из‑за Уэста я не могу позволить себе даже отдаленно быть связанной с неприятностями. О том, чтобы остаться и посмотреть, чем все закончится, не может быть и речи. Когда один из обедающих учителей хмурится из‑за сложившейся ситуации, я подхватываю вещи и несусь со всех ног по центральному проходу, вон из столовой. Но едва не останавливаюсь, расслышав низкий, знакомый голос.

– Саутсайд! Подожди!

Двигайся быстрее, Блу. Не давай ему шанса заговорить. Не давай ему шанса забить тебе голову той ложью, которую он придумал, чтобы снова втянуть тебя в это дерьмо. Все, что он когда‑либо говорил, все, что он когда‑либо скажет, – ложь.

Двери распахиваются, и я врываюсь в пустой коридор. К моему ужасу, они распахиваются во второй раз, и прямо за моей спиной раздаются тяжелые шаги.

– Да погоди ты, – снова зовет он.

Я притворяюсь, будто не слышу его, набирая скорость и направляясь бог знает куда. Единственное, что я точно знаю, – я должна убраться как можно дальше от Уэста. Желание убить его все еще не притупилось, и если бы я думала, будто смогу одолеть его, то просто попробовала бы.

– Я просто… Пожалуйста.

Эти слова – искренняя потребность в том, чтобы я остановилась и послушала, но отчаянным или навязчивым Уэст не кажется.