Не подарок на 8 марта

Просто до жути захотелось стереть это самодовольное выражение с её лица. Но у меня не получилось.

– Ну‑ну, – хмыкнула Синицына, удобнее перехватывая локоть Степана и прижимаясь к нему ещё теснее. – Очень интересно, почему тогда никто из наших общих знакомых об этом ничего не слышал?

Я снова начала закипать. Хотелось просто взять что‑то тяжелое и приземлить на головы этим двоим по очереди. Уткин бесил ничуть не меньше Синицыной. Стоял, пялился на меня с идиотской улыбочкой на губах.

– Не надо, Оля, оставь Оксану в покое, – опомнился он, поймав на себе мой негодующий взгляд. – Ей, наверное, неловко говорить с нами об этом.

Нет, ну это уже слишком… Кто там, интересно, из наших общих знакомых распространяет обо мне такую информацию? Откуда эта парочка настолько осведомлена о моей личной жизни? Узнаю, убью.

Боковое зрение зацепилось за статную мужскую фигуру, приближающуюся к нашей троице со стороны касс.

Кораблёв! О котором я успела позабыть. Хмурый, настороженный, подошёл вплотную, грозно нависнув надо мной.

– А вот и он! – радостно произнесла я, хватая под руку опешившего брата подруги. – Познакомьтесь – мой муж!

Синицына с Уткиным широко распахнули глаза, уставившись на Рому. Казалось, они едва сдерживались, чтобы не разинуть рты.

Кораблёв перевел на меня изумлённый взгляд.

Попыталась незаметно подмигнуть ему, чувствуя себя при этом полной дурой.

Я много раз видела подобные сцены в фильмах. Там всё выглядело проще некуда – подмигиваешь спутнику, он сам всё понимает и подыгрывает. Но в жизни оказалось гораздо сложнее провернуть подобное. Мне ещё никогда так страшно не было, что меня разоблачат.

И те несколько секунд, что Рома переваривал услышанное, показались вечностью.

Успела тысячу раз пожалеть о том, что ляпнула. Вот сейчас Кораблёв отомрёт и во всеуслышание заявит, что я точно – того. С приветом. И я полезу под ближайший стол помирать от стыда.

– Я тут встретила старых знакомых, любимый, – пропищала я, глядя в глаза Роме с немой мольбой.

Губы Кораблёва расползлись в какой‑то странной ухмылке, пока он сверлил меня ответным взглядом. Он взял мою ладонь, демонстративно переплетая наши пальцы, и легонько сжал её. И я снова почувствовала это. Будто электрические импульсы побежали по коже. От ладошки и вверх. Заставляя сердце забиться чаще. И на щеках почувствовать жар.

Зато лица сладкой парочки вытянулись так, что и словами не передать.

Рома по‑хозяйски обнял меня за талию и рывком придвинул к себе, впечатав в свой бок. Протянул ладонь Уткину:

– Роман.

– Степан, – растерянно представился тот, отвечая на рукопожатие.

– Оля, – представилась бывшая подруга, расплываясь в кокетливой улыбке.

Я чуть не зашипела от злости, увидев, как плотоядно она ощупывает глазами моего му… Хм. В смысле временно исполняющего роль моего мужа – Кораблёва.

К счастью, Рому заискивающая улыбка красавицы Синицыной ничуть не заинтересовала. Его интересовало совсем другое.

– Дорогая, а где Ляся? – елейным голосом спросил он, ещё крепче прижав меня к своему боку, так, что теперь я едва могла сделать вдох.

– Она… на детской площадке… – Кое‑как глотнув воздуха, я невинно захлопала ресницами.

– Да что ты говоришь… – недобро прищурившись, протянул Кораблёв.

– А Ляся – это кто? – с любопытством поинтересовалась Синицына.

Я только успела рот открыть, как Рома повернул голову к моей бывшей подруге и с каменным выражением лица невозмутимо выдал:

– Это наша дочь.

– Ого, у вас тоже есть дочь? – округлила глаза Синицына.

– Конечно.

– Серьёзно? Но почему об этом никто не знает…

– Кто не знает? – строго поинтересовался Кораблёв.

– Ай, да неважно! – всплеснула руками Синицына, светясь, как начищенный медный тазик на солнышке. – Я так рада за вас, ребята! А может быть, мы тогда пообедаем все вместе? Стёпик, ты же не против?

Стёпик безрадостно кивнул. И вообще он как‑то странно поник, глядя снизу вверх на Кораблёва. Что говорить, у Светкиного брата поистине богатырский рост. И разворот плеч. Да и вообще… Теперь Стёпа, наверное, почувствовал себя серой мышью.

– О, с большим удовольствием, – оскалился мой «муж».

Я выпучила на него глаза, отрицательно качая головой. Но он на это даже внимания не обратил.

– Всё равно нашу дочь теперь с детской площадки как минимум пару часов не вытащишь, – продолжал беспечным тоном этот гад, – и времени у нас вагон. Да, дорогая?

Мне очень захотелось незаметно отдавить ему каблуком ногу. Жаль, что не было каблуков.

Только вести светские беседы за обедом с этими двумя мне не хватало сегодня для полного счастья!

Синицына бесила не на шутку. Пожирала глазами Кораблёва, будто он мёдом обмазан. Жениха один раз у меня увела, решила теперь мужа увести? Пусть и ненастоящего. Но она‑то об этом не знает!

Самое обидное, что Кораблёв никакой мне не муж, и увести его не составит большого труда. Синицына намного красивее меня. Выше и стройнее. И фигуристее. Только слепой на такую не клюнет.

Только непонятно, ей Стёпки мало? У них же дочь, вроде как… И в отличие от нашей, самая настоящая.

– Наш столик во‑о‑н там, если хотите, присоединяйтесь, – любезно предложил Рома «моим бывшим», указав направление рукой.

Олька тут же рванула в обозначенную сторону. Но Уткин ухватил её за руку и придержал.

– Извините, нам нужно поговорить, – сконфуженно произнёс он, бросив на нас неловкий взгляд.

Кораблёв слегка пожал плечами. После чего беспардонно обнял меня за талию и повёл в сторону нашего стола.

– Зачем ты позвал их? – зашипела я на Романа, едва мы отошли от четы Уткиных‑Синицыных на приличное расстояние.

– А что, не надо было? – невинно поинтересовался мой новоиспеченный супруг. – Ну прости, жена любимая. Я ведь тебе угодить старался.

Да он издевается!

Попыталась высвободиться из медвежьих объятий, но мы как раз подошли к нашему столу, и Рома ловко усадил меня на диванчик рядом с собой, притянув поближе и снова нагло так приобняв.

От этих его беспардонных действий я вся засмущалась и раскраснелась. Отвыкла, что меня с такой лёгкостью может касаться мужчина. Да ещё и такой мужчина, как чертов Светкин брат.

– Может, хватит меня уже лапать? – недовольно пробурчала я, предпринимая очередную безуспешную попытку высвободиться из огромных загребущих лап.