(Не) в кадре

– Дяденьки, мы ни в чем не виноваты, – жалобно всхлипывает Грызлова. – Отпустите нас, пожалуйста.

– Нет, значит? Зря, могли бы договориться. В машину их, – приказывает тот, что стоит ко мне ближе всего. – Посмотрим, как они в участке запоют.

 

Про обезьянник мент не соврал. Именно туда нас и засунули после непродолжительной тряски в полицейском фургоне, где мы едва не окочурились. На слезные мольбы взять наши телефоны и одежду ответили равнодушным игнором. Везли в разных машинах, отдельно от парней. Маринка всю дорогу причитала и проклинала приятелей Влада. Как я и подозревала, белый порошок появился с их приходом, но она была в курсе и не предупредила, хотя знала, как я категорично отношусь к наркотикам. В отличие от обвиняющей кого угодно, но не себя Грызловой, я молилась только об одном – чтобы нас не увезли в сауну и насильно не принудили к «отработке свободы», как выразился один из ублюдков. Но, слава богу, обошлось.

Оказавшись в камере предварительного заключения, я вздыхаю с несказанным облегчением. Грязно, холодно, воняет потом и мочой, но из двух зол выбирают меньшее. Радует и то, что с нас, наконец‑то, сняли наручники. Обнявшись, мы с Маринкой устраиваемся на деревянной шконке у покрытой плесенью стены и греем друг друга теплом своих тел. Повезло, что кроме нас, в обезьяннике никого нет и не приходится отбиваться от обещанных бомжей.

Немного отойдя от шока, Маринка принимается барабанить в дверь, требуя телефонный звонок. Я безучастно наблюдаю за ее бесплодными попытками добиться хоть какой‑то справедливости. Ею тут и не пахнет. К тому же ни Грызловой, ни мне звонить особо некому. Моя мама грохнулась бы в обморок, если бы я огорошила ее посреди ночи звонком с просьбой срочно организовать мне адвоката. В семье Маринки похожая ситуация. Отец пьет, мать в одиночку тянет двух младших сестер. Лишних денег и связей само собой нет.

– Нам даже права не зачитали! – возмущается подруга, забираясь с ногами на койку.

– Ты фильмов, что ли, насмотрелась, Марин? – охрипшим голосом отзываюсь я.

Последствия невесёлого приключения не заставили себя долго ждать. Нос заложен, горло дерет, лицо и лоб горят. Как пить дать, простой простудой не отделаюсь. Хотя, о чем я думаю? Если в ближайшие час – два нас не отпустят, плакала моя работа, а если влепят статью за наркоту, могу загреметь лет на десять. Прощай диплом, мечты о карьере и самостоятельной жизни. Привет, небо в клеточку и суровая тюремная жизнь.

Утрирую, конечно. Не думаю, что дойдет до реального срока. Работу новую можно найти, не хотелось бы, но не конец света. А вот если дело с задержанием не замять, то меня наверняка из универа попрут. Это будет полный абзац. Столько усилий и из‑за одной глупости (даже не моей) все просрать.

– Мы же должны знать, в чем нас обвиняют? – хлюпая соплями, сипит Грызлова. – Показания какие‑то взять и, вообще… – она прерывается, потому что в этом момент скрежещет металлическая решетка и в обезьянник запускают наших помятых «рыцарей». Дверь снова закрывается, оставляя нашу неудачливую четверку внутри.

– Вот уроды! – взбешенно бросает Марик, усаживаясь рядом с нами и обнимая дрожащую Маринку. Я впервые вижу его таким злым. – Ты как, зай?

– Как я? – яростно шипит она. – Нас чуть по кругу не пустили, а ты спрашиваешь, как я?

– А ко мне какие претензии? Это, вообще, не мои друзья.

– Что же ты тогда от кокса не отказался?

– А ты? – переводит стрелки Марат.

Черт, это так по‑мужски. Слов нет.

Пересаживаюсь на шконку у другой стены, боясь попасть под горячую руку. Парочка продолжает выяснять отношения на повышенных тонах, а Влад молча подходит ко мне и второй раз за эту ночь снимает с себя толстовку и протягивает мне.

– Спасибо, – благодарно улыбнувшись, натягиваю одежду на продрогшее тело. Подсмотрев за другом, у Марика наконец хватает ума повторить его широкий жест.

Поджав к груди колени, натягивая на них край толстовки и обхватываю себя руками. Жутко хочется плакать, но слез, как назло, нет. Видимо, все до единой выплакала на лавке у подъезда, ожидая пришествия белобрысого пиздобола.

– Ну и сколько нам тут куковать? – одевшись, Марина снова начинает нагнетать. Но я с ней в этом вопросе солидарна. – Вам что‑то предъявили?

– Бабла нам вагон объявили, – огрызается Марик.

– Хватит сеять панику, батя подъедет через пару часов, и все решит, – сдержанно произносит Влад, присаживаясь рядом со мной. – Все хорошо будет, Варь. Даже на работу успеешь. Слово даю, – добавляет чуть тише. – Извини, что так получилось. Кто‑то из «доброжелателей» настучал. У родителей с соседями давний конфликт. Просто неудачно совпало…

– Ты так спокойно об этом говоришь! Может, не стоит общаться с людьми, которые могут устроить «неудачное совпадение»?

– Я их не приглашал, но ты права, все случившееся – целиком и полностью мой косяк.

– А исправлять будет папа, – язвительно замечаю я.

– Отец все, что мусорам отдаст, с меня до рубля потом спросит, – оскорбленно отвечает Влад. – Я не мажор, Варь. Учился на бюджете, работаю в частном стоматологическом центре премиум класса, зарабатываю очень хорошо даже по московским меркам. Да, без папиных связей не обошлось, но кто бы не воспользовался, если есть возможность?

– Никто, – тихо отзываюсь я, признавая его правоту.

Сама‑то я без протекции Красавиных где бы сейчас была? Смешно рассуждать о таком, сидя в обезьяннике. Я прям показательный пример, как за пять минут профукать все свои шансы на лучшую жизнь.

– Ты подремли, Варь, тебе завтра весь день работать, – Влад великодушно предлагает свое плечо. Грех не воспользоваться, если есть возможность…

 

Глава 4

 

 

Варвара

 

– Эй, соня, просыпайся. На выход, – спустя какое‑то время будит меня Маринкин голос.

Подняв голову, растерянно обвожу полусонным взглядом довольные лица. Самый серьезный из троицы Влад. Пока я сладко почивала на его плече, он стоически нес свой рыцарский пост и выглядит вконец измотанным.

– Всё? Можно идти? – недоверчиво уточняю я.

Марина радостно кивает.