Ненужная истинная дракона. Хозяйка Солнечного поместья

Мы с Лирой почти до самого заката так и не заходим в дом. Первым делом мы разбираемся с тем, что кучер вытащил из сарая: там находятся и грабли, и крепкая мотыга, и пара лопат, и даже что‑то, что по моему предположению может быть плугом.

Там же находятся заготовки в виде соленых огурцов и квашеной капусты. А ещё сломанные санки, похоже, пострадавшие при обрушении сарая.

Я стараюсь выудить из памяти Адалии, насколько они нужны, но что‑то сильных морозов и сугробов я не помню. Может, тут, вне города, все иначе?

После этого мы обходим хозяйственные постройки. Большинство из них, мягко говоря, требуют ремонта, часть проще просто снести и построить новые.

Например, погреб с практически провалившейся крышей и, похоже, летняя кухня. Сквозь щели в стенах пробиваются сорняки, ветхие деревянные двери едва держатся на ржавых петлях. Подход к ним зарос многолетним бурьяном.

Наверное, при взгляде на все это можно было бы опустить руки: столько работы, что за всю жизнь не переделать. Но меня, наоборот, все это только воодушевляет: ведь главное, что есть с чего начать!

Потом Лира показывает мне сад, который раньше, видимо, был украшением островного поместья. Да тут и сейчас неплохо, ничем не хуже старого парка в нашем городке, даже дорожки настолько же запущенные.

Они едва виднеются среди разросшейся травы и сорняков. Несколько старых деревьев тянут ветви к небу, а в заросших клумбах изредка проглядывают робкие всходы одичавших цветов.

– Я пробовала тут посадить мои любимые цветы, но для них темно под деревьями, – жалуется Лира. – Они солнышко любят.

– Ничего! Скоро их столько будет, что сможешь часами их рассматривать, – обещаю я. – А с садом мы тоже разберемся, и беседки сделаем, и лавочки, и детскую площадку.

Последняя мысль царапает даже не эмоционально. Тут все намного глубже: за те годы, что я мечтала о ребёнке, эта боль стала слишком знакомой, засела в душе.

Поэтому я стараюсь не заострять на этом внимание, переключаясь на сад, где явно потребуется более сложный, комплексный подход: и кроны деревьев в порядок привести, и с кустами разобраться, и выбрать тенелюбивые цветочки.

После ужина мы с моей подачи вытаскиваем два кресла из особняка, ставим перед крыльцом флигеля и опускаемся в них.

– Как же кучеру так долго удавалось создавать вид глухонемого? – удивляюсь я. – Неужели ты никогда не замечала за ним странностей?

Лира, откинувшись на спинку кресла, смотрит на меня.

– Я искренне полагала, что он глухонемой, – делится со мной она, – но хороший. В деревне себе места не нашел, а я приютила. Мне, сама понимаешь, без кареты никак. А он мужик рукастый, за лошадью смотрит, сам себе пристройку сделал, чтобы меня не стеснять. Конюшню в порядке содержит. Да и мне помогает.

Рабочая сила – это хорошо. А то меня на все не хватит. И еще бы из деревни нанять.

– Но откуда у него могут быть знакомые с нотариусом и лекарем? И, учитывая, что он слышал наш разговор, он понимает, что абы кто нам не подходит…

Договорить мы не успеваем. Со стороны аллеи слышится стук копыт. Неужели кучер так быстро вернулся? Но нет, к цокоту вскоре добавляется скрип колес телеги – точно не кучер. И хочется надеяться, что не племянничек.

– Почуял, демон, что кучер уехал, – досадует тетушка Ли. – Лучше бы Элину прислал. Это староста деревенский, он мне по договору продукты привез.

Я сразу же напрягаюсь, глядя на реакцию Лиры. Надо бы присмотреться и быть осторожнее.

– Доброго тебе здоровья, тетушка Ли, – мы выходим навстречу упитанному мужику средне‑неопределенных лет. – Привез я вот тут тебе, сегодня решил лично. Как положено: и яйца, и молочко, тут даже маслица тебе передали.

Он достает из телеги провизию и складывает прямо тут, на пол.

– И тебе не хворать, – отвечает Лира и хмуро смотрит на старосту. – И чего в этот раз запросили?

И так кругленькие его щеки становятся совсем похожи на наливные яблоки, когда он расплывается в улыбке.

– Да как…Все как обычно: телегу земли, – довольно говорит он.

Я смотрю на привезенные продукты и примерно прикидываю, сколько это стоило бы в городе. Даже с учетом заломленных мачехой цен в трактире. Ну… явно не телега уникальной земли.

– Какая ж ты молодец, тетушка Ли, – качает головой староста, отчего начинает дрожать его второй подбородок. – Наконец‑то помощницу себе нанята. Ну‑ка, девочка, давай, забирай все.

Я не двигаюсь с места и твердо заявляю:

– Я хозяйка. Заплачу деньгами. По городским расценкам, – уточняю я, чтобы проверить его алчность, ведь это действительно гораздо больше, чем можно было бы выручить в деревне.

Маленькие маслянистые глазки старосты округляются, но явно не потому, что я много предложила.

– Но как же… Я же за землей… – начинает кудахтать он.

– Либо деньги, либо нет сделке. Земли больше не будет.

 

Глава 20

 

Лира смотрит на меня, хмурится, но не спорит. Надо бы поподробнее ее расспросить о ее договоренностях: что‑то слабо верится, что Лира спокойно раздавала землю аж телегами на протяжении нескольких лет.

В глазах старосты мелькает раздражение, взгляд становится колючим, как у человека, который не доверяет никому, потому как сам привык обманывать. Значит, моя чуйка меня не подводит.

– Хозяйка? – серьезно спрашивает он. – Неужто тетушка Ли все‑таки решилась продать свое драгоценное поместье?

Глазки бегают, ищут что‑то, цепляются за драконово дерево (и в этот момент я радуюсь, что оно ещё не отличается от обычных ростков), сужаются, снова оценивают меня.

– Это уже не ваше дело, – говорю я. – Что насчет сделки?

Конечно, мы рискуем на какое‑то время остаться без яиц и молока, но раздавать землю сомнительным личностям – ещё больший риск.

– Тетушка Лира, – в голосе старосты появляются нотки злости, – подтвердите этой вашей новой… хозяйке, что с момента прошлого обмена на землю Элина приносила тебе ещё два кувшина молока, крынку сметаны и корзинку яиц.

Хм… Пытается набить цену, хотя даже мяса не было? Негусто что‑то, негусто.

Перевожу взгляд на Лиру, та кивает.

– Учту все, – поднимаю бровь. – Мы же тут не для того, чтобы друг друга обмануть?

Лицо старосты аж передергивает.

– Не думаю, что жителям понравится ваше решение, – пытается надавить на меня староста. – Земля для крестьян не то же самое, что монеты.