Ненужная истинная дракона. Хозяйка Солнечного поместья

– Ладно‑ладно, – сдается Честер. – Что ты хочешь знать?

– У меня, я тебе хочу сказать, вопросов накопилось предостаточно. Даже не знаю, с чего начать… Например… Почему я? Ты же не орал всем направо и налево?

– Откуда ты знаешь? – хмыкает зверек.

– Наверное, я бы раньше тебя услышала. А так ты только и сказал вот это свое “Стоять!” – логично объясняю я. – Так почему?

– Ну не всем же я могу доверить быть своим хозяином? – Чес забавно садится на моей ладони, как будто он хомяк, а не мышь.

– Не объяснение.

Он вздыхает, кажется, закатывает глаза, но все же продолжает.

– Какая же ты дотошная, – недовольно фыркает он. – Увидел я… Что другая ты. Не такая, как местные.

– А я местная. Адалия Пэрис. Дочка трактирщика, – говорю я и присматриваюсь к нему.

– Ой, да не смеши, – он забавно отмахивается лапкой. – Не она ты. Все они ж какие?

– Какие?

– Серые! Скучные и неинтересные.

– А я, значит, клоун?

– Нет! Ты такая… Такая… Светлая, яркая, теплая…

Ну, хорошо, что теплая, а не труп. И говорит, ведь мелкий хулиган, своим шикарным лирическим баритоном с легким таким придыханием, что от этого я сама в себя готова была бы влюбиться.

– В общем, с тобой все ясно стало сразу, вот я и решился позвать. А то мне скучно…

Скучно ему. Зато мне ой‑ой как весело.

– Ладно. Но ведь по городу уйма мышей, крыс и прочей живности, почему я их не слышу?

И хорошо, что не слышу, а то если бы все одновременно болтали, то я бы с ума сошла.

– А тут… Я не знаю, – он делает кислую моську. – Я же как, раньше при храме жил. И вот однажды полез я, значит, на эту их подставку за едой. Они там вечно складывают всякое, чем можно поживиться. Никогда так не делал, но до того так голодно не было, а тут я не ел почти два дня, истощал, оголодал! Вот и решился.

– И что? – спрашиваю я, но уже начинаю примерно понимать, что мне дальше в рассказе ожидать.

– Ну и… Приложило меня: помню белый шар, а больше ничего не помню, – вздыхает Чес. – Очнулся уже таким. Вижу все иначе, со своими говорю, как будто они совсем дети… Сбежал из храма, а тут ты. Разве я мог тебя не остановить?

– Мог хотя бы не пугать, – вздыхаю я и опускаю мыша на колени.

Карета покачивается и периодически подпрыгивает на кочках. Через окна внутрь задувает запахи свежей травы, сирени и влажной земли.

Так… А ведь до меня только сейчас дошло… Меня ж сейчас везут в какой‑то там монастырь!

– Чес, а откуда ты про карету знаешь? – уточняю я.

– Так в храме слышал, что сегодня послушница поедет, – говорит он и чешет лапкой нос. – Как только понял, что дела плохи, сразу вспомнил об этом.

– Вовремя, – вздыхаю я. – Спасибо.

Достаю из кармана письмо отца Адалии. Мне нужно “участок земли к югу от Валерона на имя Лиры Бранкс”. Это настолько расплывчатое определение, как, например, в дубовой роще сказать, что закопал клад под дубом.

– Чес, а будет смотреться нормальным, если я сейчас попрошу высадить меня и отпустить? Сошлюсь, например, на то, что передумала в монастырь. Не все так плохо в моей жизни, – рассуждаю я.

– А тебе куда надо? Чем тебе монастырь не угодил? Есть, где жить и спать. Накормят… – теряется мышонок.

– Ну нет, Чес, у меня немного другие планы на жизнь. Мне нужно найти участок земли, но я понятия не имею, где это…

– А что о нем знаешь? Что там рядом? Кто хозяин? – заинтересованно перебирает лапками Чес. – А зерно там будет?

– Знаю только, что к югу от Валерона и кто хозяин, – киваю на письмо. – Никакой конкретики!

– Ну почему же, – мышонок прямо оживляется. – К югу от Валерона не так много поместий… И они расположены близко к городу, потому что дальше, за этими поместьями – граница.

– Значит, в ближайшей таверне, которая служит перевалочным пунктом, должны всех ближайших владельцев знать! – заканчиваю рассуждение, пользуясь памятью Адалии.

Фух! Это уже хорошо. Остается понять, как попасть в таверну и не попасть в монастырь.

Внезапно карета тормозит, а кучер открывает дверцу.

– Ну все, вроде уехали достаточно далеко от города, вряд ли будут здесь искать, – с тем же равнодушным лицом говорит он. – Дальше не смогу отвезти – леди все же надо будет забрать.

Я слушаю его и понимаю, что ничего не понимаю.

– Так вы… знали, что я не она?

– Конечно, я сразу все понял, – он срывает длинную травинку и берет в рот. – Но я так ненавижу этих охранников, что решил помочь. Но извиняй, дальше никак. Тебе теперь по дороге прямо, там где‑то минут через сорок будет таверна. Не пропустишь. Там дождешься другого экипажа.

Ну ничего себе! А если бы я действительно была преступницей?

– А у вас теперь проблем не будет? Вернетесь, потом опять поедете…

– У меня есть писулька от мэра, – отмахивается кучер. – Им останется только утереться.

– Спасибо! – достаю из кармана один из серебряных, отложенных специально, чтобы в мешочек не лазить и не светить добро.

– Удачи тебе, – кивает кучер. – А она понадобится.

Вот что‑что, а удача точно нужна.

 

Я провожаю взглядом удаляющуюся карету, а потом, как и сказали, иду вдоль дороги, пока действительно не показывается таверна – небольшое двухэтажное здание из серого камня, крытое потемневшей и замшелой черепицей. Снаружи, у одноэтажной пристройки “припаркованы” две телеги и одна карета, а под навесом рядом на бочках и ящиках сидят мужики.

Повсюду видны следы копыт и колес – сама таверна оказывается расположена на перепутье. Воздух наполнен звуками разговоров, ржания лошадей и цоканья подков.

Поднимаюсь по широкой каменной лестнице к дубовой двери и захожу в просторное помещение, внутри которого царит оживление. За грубо сколоченными столами сидят посетители, в основном мужчины.

В углу справа горит очаг, над которым висят котелки с чем‑то булькающим. Пахнет тушеной картошкой и жарящимся на вертеле мясом. А еще свежеиспеченным хлебом, как в детстве, у бабушки. Это сразу подкупает и создает атмосферу уюта.

Прохожу сразу к длинной барной стойке, за которой расставлены бочонки и бутылки. Крепко сбитая высокая женщина вытирает ее и убирает деревянную кружку за каким‑то посетителем.