Невероятная доктор Белль и Повелитель драконов

– Тогда я решилась… Забрала свою племянницу Летицию у её родителей, когда той исполнилось пятнадцать. Она молода, красива и обучена всем премудростям благородных девиц. Два года я вкладывала в неё всё, что знала сама. И когда представился случай… – её голос сорвался. – Я подстроила так, чтобы вы заметили Летти. Сначала планировала просто отдалить вас от жены, но потом… потом ненависть затмила разум.

В её потухших глазах вспыхнул лихорадочный блеск:

– Я тешила себя мыслью, что после смерти Джульетты вы возьмёте в жёны Летицию. А я… я навсегда осталась бы подле вас, пусть даже просто как тётка вашей новой супруги. Хоть какое‑то подобие счастья.

Она ещё что‑то говорила, а у меня на языке вертелись совершенно другие вопросы.

– Папа, – обратилась к отцу, когда злоумышленница сделала паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Да, дочка? – посмотрел на меня граф.

– Позволь задать пару вопросов леди Элеоноре?

– Дозволяю, – коротко кивнул мужчина, устало откидываясь на высокую спинку своего кресла.

– Как давно вы травите мою маму? – поймав взор гувернантки, уточнила я.

– Год уж как, – спокойно ответила женщина.

– Неправильный ответ, – покачала головой я и, подойдя к ней ближе, настойчивее повторила: – Как долго вы добавляете в еду графини разные отравляющие тело травки?

– Я вас не пойму, леди Белла, – отшатнулась от меня Элеонора. – Я говорю правду!

– Допустим, змеиный корень и правда только год как.

С каждым моим словом лицо допрашиваемой становилось всё бледнее, даже губы потеряли яркость. Сколько Элеоноре лет? Ровесница Мортимера, может, чуть старше. Некрасивая и неприятная, напоминающая высохшую на солнце рыбину: длинная костлявая фигура терялась даже в плотно облегающем блио из серой шерсти. Платье, украшенное серебряной нитью по вороту и рукавам, лишь подчёркивало её болезненную худобу. Узкие плечи и впалая грудь придавали ей сходство с вешалкой. На длинном лице резко выделялся крючковатый нос, нависший над тонкими бледными губами, словно клюв хищной птицы; глубоко посаженные тусклые глаза бегали туда‑сюда, высокий лоб прорезали глубокие морщины. Желтоватая кожа обтягивала острые скулы, делая их ещё более выпирающими. Седеющие волосы, собранные в тугой пучок на затылке, открывали большие уши и лишь подчёркивали общую угловатость её облика.

– Ах, я… – зашептала она, схватилась узкой ладонью за свою шею, будто задыхалась и выпучила глаза.

Краем глаза я заметила движение: отец покинул кресло и приблизился к нам, угрожающе нависая над трясущейся гувернанткой тёмной громадой.

– Говори… – одно слово, зато как произнесено!

– П‑почти десять лет я подсыпала в вечерний отвар, предназначенный леди Джульетте, траву…

– Чтобы она не могла забеременеть, – договорила я, – так?

– Да… – одними губами.

И тут Мортимер не выдержал – его рука метнулась вперёд, и звук пощёчины эхом прокатился по залу. Голова Элеоноры дёрнулась в сторону, седые пряди выбились из тугого пучка, женщина не смогла удержаться на ногах и упала на пол. На её впалой щеке расцвёл багровый отпечаток графской ладони, гувернантка тихо протяжно заскулила от боли и вся сжалась в ожидании следующего удара.

– Если бы не мой долг твоему отцу, – тяжело роняя каждое слово, прорычал Мортимер, – мигом бы открутил голову и скормил псам! Но я чту память Джона, потому сегодня же ты отправишься в монастырь Уитби, – припечатал граф, – где сёстры соблюдают устав святого Бенедикта во всей его строгости. Там ты будешь вкушать лишь хлеб и воду, спать на голых досках и молиться от первой до последней службы.

От описанных перспектив Элеонора по‑настоящему потеряла чувства.

Дальше допросили ключницу. Она давно пособничала гувернантке. Элеонора держала Лили на коротком поводке, раз поймав ту на воровстве.

– Три десятка ударов плетьми. Коли выживет, отправить в дальнюю деревню, пусть работает в поле, – ещё один приговор.

– А ты, – отец наконец‑то обратил всё своё внимание на тихо стоявшую Летицию. – Ты знала, какую именно траву покупаешь? Для чего и для кого она предназначена?

– Тётушка говорила, что у неё болят ноги, и эта трава помогает ей снять боль, – прошептала девушка.

Я ей не верила, но Элисон уже поостыл, потому наказание для бывшей любовницы вынес максимально мягкое:

– Завтра отпишу герцогу Элейскому, ты отправишься к нему, и он выдаст тебя замуж за доброго рыцаря.

– Н‑но… Господин! – вскричала Летиция, замечательная актриса, должна признать. – Я люблю вас! Я не смогу без вас жить…

– Уж как‑нибудь справишься, – цинично усмехнулся Мортимер и сделал знак рукой своим рыцарям, чтобы увели женщин. – Что творилось у меня под носом? И как я не замечал?

– Бывает, – пожала плечами я забывшись.

– Что? – опешил граф.

– Мне нужно к матушке, худо ей, я должна находиться рядом.

– Да, ступай к ней, – кивнул отец. – А мне нужно побыть одному.

 

Глава 11. Благоденствие

 

Весенняя пора заливала средневековый замок теплом и светом. Хмурые каменные стены растворялись в жемчужном мареве, а зубцы на крыше словно окутались лёгкой дымкой. С первыми лучами солнца замковый двор оживал – слуги спешили по своим делам, стучал молотом по наковальне кузнец, чиня подковы для лошадей, орали петухи, кудахтали куры, гоготали гуси.

Ароматы весны врывались в высокие узкие окна покоев: тонкие запахи свежей зелени, цветущей яблони и нежное благоухание первоцветов. В графском зале на деревянных столах уже появились первые весенние угощения: сочные кусочки отварной рыбы, хлеб с козьим сыром, и ароматные травы, собранные в замковом огороде.

Природа расцветала, даря надежду на скорый приход лета и благоденствия.

И вся эта красота была для кого‑то, только не для моей новой мамы, принявшей перемены дочери после её инициации легко и без подозрений.

Я полюбила эту спокойную женщину, она стала мне родной в этом странном чуждом мне мире.

С промыванием желудка я безбожно опоздала – яд Джульетта выпила на рассвете, а мне о том доложили лишь после полуденной трапезы. За эти семь часов вещество успело полностью впитаться в кровь.

Сейчас я бы отдала половину своей жизни за банальный физраствор, чтобы поставить капельницу матушке.

В течение нескольких часов мы отпаивали Джульетту настойкой из коры дуба – Нита твердила, что это поможет нейтрализовать яд, попавший в организм женщины. А я молчала, понимая, что нет не поможет.