Ничья

– Ты спроси, конечно, разрешения, – радостно засмеялась Елизавета. – Обязательно спроси! А если можно, приходи вечером. Я сейчас на работе, а как начнет вечереть, приходи. Только ты дома взрослым скажи, куда идешь, чтобы они не волновались.

Она еще раз погладила малышку по льняным волосам и торопливо пошла назад. Когда же через пару минут оглянулась, девочки уже не было поблизости.

Майский день долог и светел. Он движется неторопливо, дарит возможность всему живому полюбоваться на его яркость. Воздух, будто позолоченный лучами солнца, искрится. Молодая сочная листва, только что набравшая силу, радуется состоявшемуся обновлению. Повсюду царят легкость и ясность.

Майский вечер ото дня не отстает, он подступает незаметно, крадется осторожно, чтобы не разрушить воздушность и грациозность дневного очарования.

Елизавета сидеть без дела не умела. Беспокойная, подвижная и хлопотливая, она то мастерила, то вышивала, то вязала, то украшала. Вот и сегодня, вернувшись из школы, занялась уборкой. В это время она думала, анализировала, вспоминала. Эта привычка, воспитанная в ней с детства, помогала, успокаивала и давала силы для принятия решений.

Нынче ей отчего‑то хотелось перемен. Она поменяла скатерть, вымыла подоконники. Торопливо повязала фартук и засучила рукава, решив еще и полы вымыть. Но даже тряпку намочить не успела, услышала, как возле дома остановилась машина.

– Хозяйка! Ты дома? – раздался мужской голос.

– Господи, надо же, – досадливо буркнула Елизавета. – Только его здесь не хватало! – Она сняла фартук, оправила домашний халат, вышла на крыльцо. – Дома. День добрый.

За забором стоял большой серый джип, а возле него, прямо у калитки, – мужчина. Высокий, статный, коротко стриженый, в модных потертых джинсах и белой футболке.

– Да уж не день, а вечер, – он приветливо развел руками. – Но, надеюсь, добрый.

Елизавета молча смотрела на этого красивого мужчину. Кроме досады и раздражения этот человек ничего в ней не вызывал. Но привычка сдерживать себя и свои эмоции не позволяла Елизавете сказать то, что крутилось на языке.

– Что‑то случилось? – Она сошла с крыльца. – Зачем вы здесь?

– В дом не пригласите? – мужчина внимательно посмотрел на нее.

– Нет. У меня другие планы. Извините.

Он недовольно вздохнул, потоптался на месте.

– Ну, ладно. Тогда не буду вас задерживать.

Она облегченно выдохнула и, уже отвернувшись, спохватилась:

– А зачем приезжали?

– Дел, честно говоря, особо не было. Хотел вас увидеть.

– Спасибо за честность, но не тратьте попусту время. Не нужно этого, Арсений.

– Чего этого? – прищурился он.

– Ничего. Ни поездок, ни звонков, ни подарков. Как бы помягче сказать. Мы же просто случайные знакомые. Ну, правда. Не придумывайте ничего лишнего, и вам будет легче жить.

– Откуда вы знаете, как легче? – досадливо нахмурился мужчина. – Чушь какая‑то. Даже преступнику оставляют надежду.

– Вы – не преступник, а я – не судья, – Лиза равнодушно усмехнулась и пошла к крыльцу.

Арсений Минаев появился в ее жизни после нового года.

Во время зимних школьных каникул Елизавета с группой учителей отправилась в областной центр на конференцию, организованную департаментом образования. Настроение бурлило, они понимали, что конференция особенных хлопот не доставит, времени отнимет всего полдня и позволит им вторую половину дня погулять по городским магазинам.

Учителя есть учителя. Они добросовестно отсидели на конференции положенное время и, весело щебеча, кинулись дружной толпой в торговый центр. Оживленно болтая, женщины ходили по отделам, высматривали, выбирали, примеряли. Елизавета не очень любила такие коллективные вылазки. Ей отчего‑то было неловко примерять на людях вещи, казалось неприличным задерживать коллег и неуместным всеобщее обсуждение достоинств какого‑нибудь платья.

Но в тот день она отступила от своих правил, да и то не ради себя. У одной из дочерей Ольги ожидалось важное событие: девочка заканчивала девятый класс. Елизавета хотела купить ей туфли. Правда, без примерки брать обувь опасалась, но уж больно туфли были хороши: как раз о таких Ольгина дочь мечтала.

И Елизавета решилась. Осмотрев туфли со всех сторон раз десять, покрутив их и так, и эдак, она нерешительно улыбнулась продавцу.

– Я возьму.

Скучающая у прилавка полногрудая продавщица облегченно вздохнула:

– Ну, слава богу! А то вы их так рассматривали, будто решили обязательно найти брак.

– Так ведь недешевая вещь. И не для себя беру, неловко подарить некачественный товар.

– Ну, так нет брака? Пробиваю? – продавщица ехидно сморщилась.

– Да, да, да.

Елизавета обернулась к сумке, стоящей на лавочке возле кассы, распахнула ее. Нахмурилась. Схватилась за сердце. Кошелька не было. Растерявшись, Елизавета сунула руку в один карман, в другой. Пусто. Она приказала себе не нервничать и опять открыла сумку. Высыпала содержимое на лавку. Но кошелек не нашла.

– Что за напасть такая.

Жуткая паника охватила Елизавету. Она опустилась на лавочку и расстегнула пальто.

Полногрудая продавщица вышла из‑за прилавка.

– Что у вас там случилось? Потеряли что‑то?

– Кошелек, – Елизавета побледнела. – Там все. И деньги, и карта, и ключи от дома и кабинета в школе.

– Понятно, – недовольно буркнула продавщица. – Так не пробивать туфли‑то?

– Да какие туфли? – нервно всхлипнула Елизавета. – Кошелька‑то нет!

Полногрудая продавщица поджала губы и хмуро глянула на растерянную покупательницу.

– Что ж ты расселась? Некогда рыдать.

– Ума не приложу, куда он подевался, – продолжала всхлипывать Елизавета.

– Так иди ищи. Вот деревня‑то, – продавщица раздраженно колыхнула полной грудью.

– Да я вроде бы везде посмотрела, – Лиза, не обращая внимания на ее нервный тон, развела руками. – У меня сумка вот только. А в ней нет кошелька.

– Вытащили, – хлопнула себя по круглым бокам продавщица. – Как пить дать, вытащили! Вот гады! А ты чего рот раскрыла? Надо следить за своими вещами! Эх, ты, разиня!

Раньше Лиза никогда бы не позволила так разговаривать с собой, но сейчас ей было не до того. Она сложила вещи обратно в сумку, застегнула пальто и пошла к выходу.

– Эй! Ты куда направилась‑то? – вдруг окликнула ее полногрудая дама.

– Домой поеду, – Лиза огорченно вздохнула.