Ностальгия по крови

– Вимеркати в ходе разговора произнес: «Она старалась всем угодить».

– Ну и что?

– А вам это не показалось намеком на секс? Мне же сразу пришла на ум доступная женщина, которая отдается всем подряд, чтобы никого не рассердить.

– Кнопочка, вот уж не ожидал от вас таких эротических фантазий, – заметил Безана.

Как ни странно, Илария не смутилась. Наоборот, решительно пошла в атаку:

– Тогда скажите, в чем я ошибаюсь.

– Нет, нет, – запротестовал Безана. – Пожалуй, вы вовсе не ошибаетесь. Поделитесь своими впечатлениями, мне очень интересно.

– Эта дама производит унылое впечатление, ибо ей хотелось купить себе все на свете, включая счастье, но ничего из этого не вышло. А ее мужу грустно потому, что собственная изворотливость отбила у него вкус к жизни. Ему больше не надо выкручиваться и приспосабливаться, он прочно устроился и теперь скучает.

– Это верно. Есть в них обоих что‑то унылое. Но на убийц они не тянут.

– В детстве, чтобы понять людей, я сама с собой играла в «Если бы».

– Но теперь‑то вы выросли?

– Вот увидите, это и сейчас срабатывает, – возразила Илария. – Если б они были лодками, то он был бы быстрым моторным катером, из тех, что дают почувствовать удары о волны. А она – старой яхтой на озерном причале, блестящей и бесполезной. Если б они были птицами, то он был бы индюком, который кувыркается, едва почувствовав тревогу, и комплексует, что он не павлин. А она – пугливой и недоверчивой перепелкой, делающей прыжок назад, чтобы запутать следы.

– Спасибо, Пьятти, это мы и опубликуем. Получится оригинальная статья.

– Не смейтесь надо мной.

– Ну что вы, ваш анализ безупречен.

Безана уселся в автомобиль.

– У меня к вам предложение. Отчего бы нам не перекусить в пиццерии Пикарьелло, чтобы присмотреться?

– А статья?

– Да черт с ней, со статьей. У нас уже есть пара строк о перепелках и катерах. А что касается знаков, у нас их тысячи три. Подкрепим все какой‑нибудь бредятиной.

 

15 декабря

 

За соседним столиком мужчина и женщина обсуждали последние события. Безана тихонько пнул Иларию ногой, давая понять, что надо сидеть тихо и слушать.

– Ты видел? Газеты вытащили на свет божий ту историю с Верцени. Мы все так и думали, только следователи не могли связать концы с концами, – произнесла блондинка в довольно смелых лиловых очках.

– Ну ты подумай, они только что выставили на продажу дом, где он жил, – ответил сидящий напротив мужчина. – Да кто же его купит? Я бы не стал там жить, даже если б мне заплатили.

– Девушка, которую убили, время от времени здесь работала. Ты ее помнишь?

– Блондинка?

– Она самая. Бедняжка, такая красивая… Но в любви ей не везло.

– Откуда ты знаешь?

– Она крутила роман с тем типом, который играет в гольф, с мужем Лекки, помнишь его?

– Да все его знают. Но это ведь только сплетни, мама.

– Послушай. Я видела, как они вместе выходили из машины, как раз перед тем самым мотелем. А вдруг это он? – встрепенулась женщина, стиснув руку сына.

– Этот тип – невежда, он вряд ли знает, кто такой Верцени.

– Наверное, надо было рассказать об этом в полиции.

– Они и так наверняка уже в курсе.

Потом мать и сын сменили тему разговора и начали говорить о новой кухне – покупать ли ее в привычном магазине или заказать плотнику, о дядюшке с заворотом кишок, о двоюродной сестре, которая собиралась разводиться, и о том, кого из родственников приглашать на Рождество.

– Ты действительно не уедешь?

– Не беспокойся, я останусь здесь.

– Ого, уже поздно, – мать встала с места. – В церкви начинается благотворительная распродажа. Пойдешь со мной?

– Нет, я сегодня устал, пожалуй, пойду домой, – ответил сын, надевая берет, перчатки и шарф.

Как только они вышли, Безана положил руку на плечо Иларии.

– Жаль, – сказал он, – теперь положение Вимеркати осложняется.

– Значит, он был ее любовником?

– Похоже на то.

Когда официантка принесла им пиццу, они попытались выудить у нее хоть какую‑то информацию. В конце концов, Анета с ней работала.

– Вы журналисты? – спросила девушка.

– Да, – отозвался Безана.

– Мне сказали, чтобы я не разговаривала с журналистами.

Но Безана сдаваться не собирался. Он подошел к Иларии и шепнул ей на ухо:

– Подождем, когда нас рассчитают и зал опустеет. Если дать хорошие чаевые, она разговорится.

Пока Безана спокойно расправлялся со своей «маринарой», Илария, склонившись над планшетом, старательно писала статью. Когда ей что‑то не нравилось, она поднимала голову:

– Черт, не знаю, что написать.

– А вы придумывайте, Кнопочка, придумывайте. Тяните и повторяйтесь, никто не заметит. Три тысячи знаков – это совсем немного.

Илария то и дело откусывала кусок остывшей пиццы, потом снова склонялась над клавиатурой, всплывавшей на экране планшета, и принималась печатать. Каждые три строки она считала знаки, надеясь, что наконец‑то приблизилась к концу. Вскоре она отдала планшет Безане, и он принялся читать, приподняв бровь.

– Многовато риторики, но это простительно. Отправляйте ее, мы не можем заставлять Роберто ждать нас из‑за пустяков.

– Спасибо, – ответила она.

Илария встала и отправилась в туалет. Доедать пиццу ей не хотелось. Вернулась она очень взволнованная.