Ностальгия по крови
Безана закусил губу. Сейчас он слишком устал для сочувствия и прекрасно это понимал.
– Вам нужны еще несколько капель ксанакса, чтобы заснуть?
Илария помотала головой.
– К сожалению, у меня нет ни травяного настоя, ни ромашки, разве что в холодильнике завалялся лимон.
Марко неуклюже заметался между холодильником и разобранным диваном, который теперь занимал все пространство гостиной и напоминал раскормленное в неволе животное, которому не хватает жизненно важного пространства.
– Я могу согреть воды в кастрюльке и капнуть туда пару капель лимонного сока или, если понадобится, усилить действие микстуры водкой.
Илария подняла голову, посмотрела на него и рассмеялась:
– Исправленная микстура?
Безана смутился и принялся разглядывать носки своих ботинок. Он мог, конечно, снова вернуться к делу Пьятти, но Илария вспомнила мать, и у него не хватало слов.
– Знаете, я сегодня открыла, что существует чувство, которое гораздо сильнее боли, – сказала Илария.
Безана застыл, не дыша.
– Это чувство – страх, – продолжила она. – Я заметила, что оно гораздо сильнее, но…
– Но?
– Но оно короче, – серьезно ответила Илария, – и в определенный момент проходит.
Безана с облегчением улыбнулся. Получается, Илария подсказала ему выход из разговора, в которых он был не силен?
– Проходит либо когда замечаешь, что еще не умер, – прибавила она, – либо когда умираешь.
Безана обомлел, сраженный истинным значением этих слов. Он привык осматривать трупы, а не рассуждать о смерти. У Иларии же было только одно желание: выговориться.
– Извините, но сегодня я не смогла не задать себе вопрос, испугалась ли тогда моя мать. А теперь пойду‑ка я спать.
21 декабря
В редакции все посмеивались, когда парочка вернулась. Стали даже поговаривать об их особых отношениях. В основном доставалось Безане. Ох уж это очарование стажерок. Коллеги перешептывались: «А помните Лиззи?» (Дальше смешки.) «Но та была хоть телка что надо, – пара шуточек ниже пояса, – не то что эта Пьятти».
Однако начальник отдела был доволен. Статья с места преступления – и какого преступления! Такого ни у кого не было. Газеты выходили с репортажем о монстре из Боттануко в полный разворот.
– На этот раз мы надрали задницу этим пустозвонам, – объявил Безана.
– Молодцы, – отозвался Роберто. – И вы уже взяли след подозреваемого. Нам надо все о нем знать, прежде чем его арестуют и набегут другие газетчики.
– Договорились.
– Прошу вас, напишите с особым нажимом об этой истории с Верцени и о параллели с серийным убийцей девятнадцатого века. Людям нравятся такие вещи.
– Без проблем. Пьятти знает о нем все, – ответил Безана.
– Я распоряжусь, чтобы в статью вставили портреты Верцени и Ломброзо.
– Отлично.
Илария устроилась за столом Безаны, и все кому не лень ее разглядывали, особенно новая стажерка, которая очень боялась их возвращения. Но Безана не хотел оставаться тут: он не выносил редакционной жизни. С тех пор как его начали вытеснять – пока понемногу, но ничего не поделаешь, – он мог писать везде, где захочет. Мог даже на работу не являться.
– Пошли отсюда, – сказал Безана. – За планшетом работается гораздо лучше, и не надо искать помещение, где есть вай‑фай. К тому же я хочу яичницу‑болтунью.
Илария заказала гамбургер, но стоило ей взять его в руку, как мясо выскользнуло из булочек и отскочило прямо в окно. Безана расхохотался, глядя, как по стеклу расползается пятно кетчупа, красное, как кровь.
– Такое могло случиться только с вами, Пьятти, – прокомментировал он.
Потом они распределили обязанности: Илария напишет статью о Верцени, а он – о том, как обнаружили тело.
– Посмотрим, кто справится раньше, – подзадорил Безана.
– Согласна, – ответила Илария.
Примерно с полчаса оба быстро печатали.
– Готово! Палочка‑выручалочка, выручи меня! [1] – крикнула Илария.
– Вот черт, – проворчал Безана. – Мне не хватило трехсот знаков. А ведь я был почти у цели.
Эта маленькая игра кончилась тем, что оба заработали свободный вечер. Статьи были отосланы Роберто, который не поверил своим глазам. Обычно Безана сдавал материал ночью, и начальнику приходилось приезжать в редакцию ни свет ни заря, вместе с охранником и уборщицей, которая по утрам мыла полы в пустых коридорах.
– Что будем делать, Пьятти? Посмотрим кино?
– Думаю, мы это вполне заслужили. Только не заставляйте меня смотреть триллер, а то мне опять придется спать на вашем диване.
В этот момент Безана поднял голову и посмотрел на экран телевизора, висевшего над кассой. И увидел Луку Милези, который в качестве гостя дневной программы рассказывал о преступлении в Боттануко.
– Вот ведь дрянь паршивая! – стукнул кулаком по столу Безана. – Он использует наши статьи и при этом даже не удосуживается упомянуть, что это цитаты. Ведет себя так, будто сам только что это написал.
– Он отнимет у нас дело?
– Роберто этого не допустит, он парень надежный. И потом, Милези не способен отыскать настоящую сенсацию: он не умеет ждать. Он слишком занят тем, чтобы создавать сенсации на экране телевизора.
– А вы? Вы никогда не работали на телевидении?
– Туда таких, как я, не приглашают, Кнопочка. И потом, мне это неинтересно, меня больше увлекают расследования.
– Вы считаете, что все еще надо называть меня Кнопочка? Даже теперь, когда мы стали друзьями?
– Что вас заставляет думать, будто мы стали друзьями?
В ответ Илария только улыбнулась: теперь‑то она хорошо его знала.
– Я все думаю, почему он выбрал для имитации именно Верцени, – сказала девушка.
– Я тоже задавал себе этот вопрос.
[1] У автора здесь «Tana libera tutti», возглас детей, играющих, допустим, в прятки или в догонялки. Кто первый прибежал, тот стучит по дереву и кричит: «Палочка‑выручалочка!» (Прим. перев.)
