Новейший Завет
Нравоучение могло бы продолжаться ещё долго, но было прервано хлопком двери чёрного хода.
Через мгновение взору собеседников явилась Дори́т. У обоих перехватило дыхание. Прекрасная мулатка – плод любви украинки и эфиопа – была облачена в сверкающее изумрудное платье, целомудренно прикрывающее ноги до самого пола, но с более чем щедрым декольте. Густые черные волосы её были собраны в высокую причёску и прихвачены лёгкой бриллиантовой диадемой с крупным кровавым рубином, младшие братья которого украшали уши. Африканская принцесса – не меньше. Антураж книжного магазина вокруг неё смотрелся странно и неуместно.
– Эрев тов[1], мальчики! – произнесла Дорит низким, источающим соблазн голосом и ослепительно улыбнулась.
В качестве ответного приветствия Малыш очень нелепо помахал ей рукой и, не выдержав её прожигающего насквозь взгляда, покраснел и потупил взор.
– И тебе, это самое… Добрый вечер, До́ра, – выдавил Карлсон. – Куда это ты так нарядилась?
– Так в канадском посольстве приём сегодня, – красавица перевела свой лучемёт на него.
– Да‑да, конечно, помню… – теперь Борис Ефимович зарделся и зачем‑то выдвинул пустой ящик антикварной кассы. Когда Очиповский попытался вернуть его на место, тот не защёлкнулся, а со звоном отъехал обратно.
– Офигеть, как ты шикарно выглядишь! – поспешил на помощь шефу Малыш.
– Вы очень галантны, Даниэль, – Дорит улыбнулась надменно.
Малышу захотелось спрятаться под прилавком. Карлсон, чертыхаясь, продолжал воевать с кассой.
– Ладно. Не скучайте. Ялла, бай, лехитрайот[2]! – Дора ловко развернулась на высоченных каблуках и пошла на выход модельной походкой.
Мужчины пролепетали ей вслед:
– Ты поаккуратней там…
– Пока, Дора!
Когда вновь хлопнула задняя дверь, Малыш спросил нарочи́то беспечно:
– И чего заходила‑то?
– Реакцию на парадный прикид проверить, – вздохнул Карлсон.
– Да уж… Прикид – что надо… – вздохнул и Малыш…
– Так! – Борис Ефимович с треском задвинул наконец ящик кассы. – Дело к тебе есть, – он показал Даниэлю фотографию в своём стретчере[3], растянув его до размеров планшета. – Вот этого типа пробить надо: где живёт, чем занимается. Сейчас фото и данные скину. Есть имя с фамилией…
– Так я его знаю! – обрадовался Малыш.
Карлсон удивлённо вскинул на него глаза.
– Пойдём‑ка ко мне, надо поговорить.
Дом, на первом этаже которого находилась «Русская книга», возведённый более ста лет назад, был великолепен. Во времена британского мандата его стены сложили[4] целиком из «золотого» иерусалимского камня, в отличие от более современных домов, у которых каменной была только облицовка, а сами стены – бетонными.
Располагался дом поблизости от административного центра города. Улица, на которой он находился, была мощёная, пешеходная, вся в магазинчиках, бути́ках и ресторанчиках по сторонам отполированного миллионами ног булыжного тротуара.
На машине подъехать к дому можно было только с заднего двора, огороженного высокой стеной из того же «золотого» камня, над которой была ещё одна стена из густых кустов с глянцевыми, как будто пластмассовыми листиками. Кованая калитка имела высокие, с копьевидными навершиями прутья, доходившие до арки из переплетённых веток куста. Автоматические автомобильные ворота отъезжали за стену, когда надо было пропустить машину во двор, где свободно размещалось до трёх автомобилей.
Ещё три машины можно было поставить в гараже, занимавшем половину подвала, в который спускался широкий пандус. Это было дополнительное преимущество столетнего каменного дома; бетонные постройки редко имеют настоящий подвал.
Во второй половине подвала располагалось бомбоубежище. В нём был оборудован небольшой спортзал со штангой, гантелями, двумя универсальными тренажёрами с отягощениями на тросах и боксёрским мешком. В бомбоубежище размещалась также финская сауна с деревянной бочкообразной купелью.
На первом этаже, кроме магазина, был небольшой, но чрезвычайно уютный конференц‑зал, обшитый морёным дубом. Часть его занимал шикарный стол для русского бильярда под зелёным сукном. Ещё в нём был дубовый бар в классическом стиле с богатым выбором напитков.
Наверх вели две лестницы в торцах дома. На втором и третьем этажах находилось по две квартиры. В одной из нижних, поскромнее, двухкомнатной, жил Малыш, в другой, четырёхкомнатной – прекрасная Дори́т.
На третьем этаже над Малышом жили два друга: здоровяк Силе́н, неразговорчивый и начисто лишённый чувства юмора, и Евге́н – тощий и саркастичный.
Вторая квартира на третьем этаже предназначалась для сдачи внаём. В ней обитали трое: два типа с бычьими шеями и бандитскими мордами, похожие друг на друга как братья, и молодой эфиопский еврей, очень чёрный и грациозный, как эбонитовая статуэтка. У них была ремонтно‑строительная бригада, в которой верховодил негр. Во дворе стоял их старый минивэн с надписью «Шипуцим» на иврите и «Ремонты» на русском и двумя забрызганными краской стремянками на крыше. Этих жильцов Даниэль встречал редко. Вели они себя тихо, никого к себе не водили, возможно, такими были условия их проживания в доме.
На крыше жил Карлсон. Когда он приобрёл дом, то снёс чердак и переделал крышу в лофт с огромной террасой. Из подвала прямиком на крышу был проведён лифт.
[1] Добрый вечер. ивр.
[2] Ялла, бай, лехитрайот! – устоявшаяся форма прощания у израильтян. Содержит в себе три языка: «ялла» араб. – давай, «бай» англ. – пока, «лехитраот» ивр. – до свидания.
[3] Стретчер – разновидность телефона. Экран из гибридного материала на основе кристаллической решётки с памятью растягивается в три положения – телефон, планшет, монитор.
[4] Времена английского мандата – период в истории Израиля с 1922 по 1948 год, когда территории современных Израиля, Иордании, Западного берега реки Иордан и сектора Газа находились под управлением Великобритании в рамках мандата Лиги Наций.
