Очищающий огонь. Часть 2. Пламя расширяется

На лице босса играли желваки, но он не спешил отвечать на провоцирующий вопрос, понимая, что, затеяв драку, которая закончится жертвами, будет руководством наказан. А то и сам мог лишиться жизни. Он чувствовал людей, и видел перед собой личность, которая словами не бросается. Авторитет мог использовать иные методы борьбы с неуживчивыми элементами, чтобы никто не обвинил его. Поэтому, выдержав многозначительную паузу, он сказал: – Отпусти придурка и иди.

Рей понимал, что посягнул на власть главаря банды, и тот не простит.

«Лучше бы сейчас началась драка, – подумал он и встал. – Но интрига сохраняется. Пожалуй, так даже интереснее. Подождём следующего шага авторитета».

Рей окинул взглядом жлобов, пышущих нетерпением помахать кулаками, и бросил главарю:

– Ты ведь взрослый мальчик, так что не делай глупостей. Не то будет худо.

Авторитет не ответил на вызов. Отпустив побелевшие пальцы здоровяка и грубо растолкав сидевших вокруг стола мужланов, Рей направился к сокамерникам, занявшим очередь к бачкам. Он надеялся спровоцировать потасовку, но банде не было команды.

«Значит, война, – размышлял Рей. – Жлобы станут поджидать меня где‑нибудь в укромном уголке и нападут из‑за спины, как на Роне. Так обычно случается, когда сталкиваются две сильные личности, не сумевшие договориться».

Но Рей ни о чём не жалел. Он никому не позволял унижать себя. А ещё у него была надежда, что конфронтация с авторитетом поможет ему сблизиться с кем‑нибудь из разумных людей, у кого, возможно, уже продуман план побега.

Рей взял полпорции какой‑то бурды, похожей на кашу, поскольку его желудку требовалось постепенно привыкать к новой пище, и позавтракал. Он хотел показать, что угрозы на него не действуют, и нервишки не пошаливают. Покончив с едой, Рей направился в камеру.

 

* * *

 

Рею запомнилась первая рабочая смена, поскольку остальные, похожие друг на друга, слились в один сплошной поток.

Грязная ржавая клеть долго опускалась по главному стволу шахты. Он насчитал больше десятка уровней. Судя по многочисленным ответвлениям и обустроенности штреков, добычей породы тут занимались давно.

Клеть остановилась на самом нижнем горизонте. Потом заключённые пересели в вагонетки, и на них поехали дальше. Из разговоров сокамерников Рей узнал, что в этом штреке порода залегала узким пластом, около метра толщиной. Вскоре обещали начать разрабатывать более глубокий уровень. Там уже велась подготовка.

Штрек встретил Рея спёртым воздухом со специфическим, довольно неприятным ароматом. Так пахла добываемая порода. Между собой узники называли её шрейка.

– Тут что, плохая вентиляция? – закашлявшись, спросил Рей у сокамерника Форса, низкорослого крепыша.

– Терпи. Привыкнешь, – ответил тот, перекрикивая стук колёс вагонетки. – В подаваемый воздух добавляют особую смесь. Она не позволяет воспламеняться породе. Иначе любая искра вызвала бы взрыв.

Пошатываясь на стыках, в неярком свете фонарей Рей видел чёрные стены, низкий потолок и многочисленные бетонные распорки. Так выглядели шахты во всех мирах, где ему доводилось побывать. Но запах вызывал спазмы в желудке.

Когда Рей вышел из клети в штрек, то невольно опустил голову. Так здесь ходили все. Люди постоянно чувствовали над собой огромную массу грунта, слышали, как трещат распорки, поддерживающие низкие своды и ожидали, что на голову обвалится порода. Рей заметил, как все притихли. Узники боялись подземелья, и потому перед спуском желали друг другу: крепкой кровли, лёгких метров и чтобы количество спусков всегда равнялось выходам на‑гора.

От центрального ствола шахты в разные стороны расходились штреки, иногда прямые, но чаще петлявшие. Ведь они следовали за породой.

Рей прикинул, что до забоя узники добирались минут тридцать, и на обед вряд ли поднимутся наверх. И не ошибся. Смена продолжалась шесть часов. Больше люди просто не выдерживали. В атмосфере шахты было мало кислорода. Насыщенный парами воздух удушал, и к концу было ощущение, что лёгкие разрываются. Некоторые падали в обморок. Товарищам приходилось оттаскивать бедолаг к аварийному шкафу и надевать маску с дыхательной смесью.

Рею выдали отбойный молоток старинной конструкции, приводимый в действие сжатым воздухом. Странно было в век космической цивилизации видеть подобное древнее орудие. Возможно, оно тут работало со времён, когда закладывалась шахта. Молот был довольно тяжёлым и неудобным. Старший показал, как им пользоваться, и Рей принялся осваивать новую для себя профессию. Ему позже объяснили, что добывать руду по‑другому в подобных условиях невозможно. «Да и нецелесообразно, – подумал он. – Чем бы ещё власти занимали узников?»

Охраняли заключённых солдаты в боевых скафандрах. Они были вооружены нейропистолетами, которые не убивали, а парализовывали часа на два. Место, куда попадал заряд, по словам товарищей, потом долго болело. Но бойцы здесь были скорее для поддержания надлежащей атмосферы. Никто тут не поднимал бунт и не выказывал неповиновения. По словам сокамерников, недовольные сразу попадали в карцер, где Рей провёл месяц. Ему не хотелось бы туда возвращаться.

Руководили в шахте горные инженеры. Они были вольнонаёмными и работали по годовому контракту. Но некоторые оставались и дольше, поскольку тут им прилично платили. Специалисты, как и солдаты, ходили в полностью закрывавших тела биокостюмах, а дышали чистым воздухом из заплечных баллонов. Им ведь ещё предстояло вернуться в миры с благоприятными условиями, в отличие от тех, чья жизнь фактически ничего не стоила.

Что здесь добывалось, инженеры не говорили, а породу называли просто рудой. Услышав её характеристики, Рей понял: тут были залежи монацита, из которого затем извлекали торий. Изготовленное из него топливо применялось в движителях грузовых звездолётов, поскольку оно давало большое количество энергии.

Переместив сознание в подпространство, Рей увидел необычные картины. В отличие от привычной тьмы межмирья, тут всё переливалось буйным разнообразием красок. Видимо, так в мире гела отражалась радиация, и она была довольно мощная. На её фоне овалы людей выглядели размытыми и нечёткими пятнами. Излучения меняли энергетическую окраску человека, нарушали его природный баланс, и организм постепенно умирал. Это было медленное убийство, взамен мгновенной казни.

Рею сразу объяснили: кто не работает, тот не ест. Заключённые трудились, стараясь выполнить дневную норму. За это им давали лучшее питание и лекарства, помогавшие хоть немного продлить жизнь. Так администрация поощряла узников за хорошую работу. Если звено две смены выполняло полуторную норму, то люди получали выходной. Поэтому сами заключённые следили за товарищами, чтобы никто не лодырничал.

Получив инструктаж от сокамерников, Рей понял, что не может их подводить, иначе за его жизнь никто не даст и четверть горбушки хлеба.

Как он не крепился, но к концу первой смены едва тащил ноги. После карцера организм ослаб. Направляясь к вагонетке, Рей потерял сознание, а очнулся уже в клети. Ничего не понимая, он оттолкнул поддерживавших сокамерников и чуть не упал. Руки тряслись от перенапряжения и непривычной вибрации отбойника. Впрочем, остальные чувствовали себя ненамного лучше.