Одержимость

– Составишь мне партию? – Антонио указывает на стол, на котором уже стоят шахматы. Его голос ровный, безмятежный, как будто мы просто друзья, наслаждающиеся вечером.

– Что вам от меня нужно? – наконец спрашиваю, пытаясь сохранить хладнокровие. Мои руки дрожат, но я прячу их за спиной, чтобы он не заметил.

Антонио переводит взгляд на меня, и в его глазах мелькает тень загадочной улыбки. Он делает еще одну затяжку, выпуская облако дыма, которое медленно растворяется в воздухе.

– Все ответы придут со временем, Эмма. – Его голос звучит так, словно он говорит о какой‑то банальной истине. – А пока наслаждайся гостеприимством моего дома.

Я сжимаю зубы, не желая поддаваться его спокойствию.

– Я не хочу наслаждаться, я хочу знать, зачем я здесь.

Антонио делает шаг ко мне, он заполняет собой всю комнату.

– Ты слишком нетерпелива. Но давай сделаем так: сыграем в шахматы. Если выиграешь, я отпущу тебя.

Я моргаю, пытаясь понять, не ослышалась ли я.

– И вы говорите это всерьез?

– Вполне всерьез. – Он делает знак, приглашая меня сесть за стол. – Если проиграешь, останешься здесь.

Я не верю своим ушам. Неужели он говорит правду? Мой разум кричит, что это ловушка, но что‑то в его глазах заставляет меня задуматься.

– Вы не боитесь, что я выиграю? – спрашиваю я, пытаясь уловить хоть малейший намек на его истинные намерения.

Антонио смеется, и этот смех, полный уверенности, звучит как вызов.

– Боюсь? Нет, Эмма. Я просто люблю интересные игры.

Сердце колотится в груди. Это странное предложение, но шанс есть шанс. Сажусь за стол, стараясь не показывать своей растерянности.

– Хорошо. Я принимаю вызов.

Антонио садится напротив и начинает расставлять фигуры. Его движения точны и уверенны. Смотрю на доску, пытаясь сосредоточиться. В голове проносятся мысли о Нейте, о том, что он, возможно, ищет меня.

– Ты готова? – спрашивает Антонио, и его голос выводит меня из задумчивости.

– Да. – Я беру первую пешку и делаю ход, чувствуя, как каждый мускул в моём теле напрягается. Впереди долгая и сложная партия, и я не знаю, что меня ждёт.

Смотрю на доску, пытаясь сосредоточиться. Шахматы никогда не были моей сильной стороной, но сейчас это не просто игра – это мой шанс на свободу. Я делаю ход, двигая коня.

– Почему я здесь? – не унимаюсь, поднимая глаза на него.

Антонио снова улыбается, но теперь в его глазах появляется искорка интереса.

– Ты привлекла слишком много внимания своим репортажем. Слишком много вопросов, слишком много совала нос в дела, которые не касаются тебя. – Он делает еще один ход, откидываясь на спинку кресла. – Но это не единственная причина.

– И какая же тогда? – продолжаю настаивать, чувствуя, как внутри меня нарастает напряжение.

Антонио встаёт и подходит к полке с книгами, не спеша пробегая пальцами по корешкам. Он достает старый том и возвращается к столу, кладя его передо мной.

– В жизни есть вещи, которые невозможно объяснить словами, Эмма. Иногда действия говорят громче слов. – Он снова садится напротив и смотрит мне прямо в глаза.

– Ты ведь знаешь, что шахматы – это игра не только логики, но и стратегии? – спрашивает он, и в его бархатном голосе звучит едва уловимая нотка насмешки.

– Да, я в курсе, – отзываюсь я, стараясь не показывать свою неуверенность. Я делаю ход конем на C3, пытаясь просчитать его следующий шаг, но мои мысли блуждают. Ведь эта партия не просто игра, а битва, в которой ставки слишком высоки.

Антонио улыбается, его глаза с холодным блеском следят за моим лицом. Он наслаждается этим моментом, зная, что я чувствую себя как на иголках.

– Знаешь, Эмма, – говорит он, лениво передвигая слона на G5, – в шахматах, как и в жизни, важно не только предугадывать ходы противника, но и уметь скрывать свои намерения.

Я чувствую, как холодный пот проступает на лбу. Его слова – это не просто комментарий о шахматах, это урок, который он преподает мне. Урок, в котором он показывает своё превосходство, свою власть надо мной.

– Ты думаешь, что сможешь найти выход из этой ситуации? – продолжает он, его фраза звучит двусмысленно.

Стараюсь сосредоточиться на доске, но его слова разъедают меня изнутри. Каждое его движение, каждый взгляд – это психологическая атака, направленная на то, чтобы сломить меня.

– Ты слишком эмоциональна, – говорит он, делая очередной ход ферзем на D8. – Это твой главный недостаток. Эмоции затуманивают разум и мешают принимать правильные решения.

Я не отвечаю, но мои глаза встречаются с его. В них я вижу не только уверенность, но и холодный расчет, готовность пойти на всё, чтобы добиться своего.

Сглатываю, стараясь не выдать своего волнения. Мои руки дрожат, когда я передвигаю пешку на E4. Знаю, что он прав, но не могу позволить ему увидеть, как сильно его слова меня задевают.

– Шах.

Его слова эхом отдаются в моей голове. Я чувствую, как почва уходит из‑под ног. Теперь я понимаю, что моя свобода – это лишь иллюзия, которую Антонио мастерски создает и разрушает по своему желанию.

Сделав последний ход, я смотрю на доску и понимаю, что проиграла. Антонио съел моего ферзя и поставил мат. Его глаза сверкают победным блеском.

– Хорошая попытка, Эмма, – говорит он, вставая. – Но ты еще далека от того, чтобы стать мне ровней.

Чувствую, как моя решимость тает. Но в глубине души я знаю, что не могу сдаваться. Не сейчас. Я знаю, что именно это и держит меня на плаву – моя способность противостоять ему.

* * *

После игры высокий охранник провожает меня до моей комнаты. Охранники стоят у дверей, их лица безразличны. Камеры следят за каждым моим движением. Кажется, что даже стены здесь имеют глаза.

Захожу, и первое, что встречает меня – это огромные окна, выходящие на сад. Мягкий свет люстр наполняет комнату, но их изысканность не согревает. Я сажусь на роскошный диван, обитый бархатом, и чувствую, как тоска накрывает меня с головой. Вспоминаю Нейта. Его всегда слегка растрепанные волосы. Голубые глаза, в которых когда‑то было столько счастья, сменившегося на обиду и разочарование. В последний раз, когда мы виделись, он не мог даже смотреть на меня.

Мне кажется, что его образ в моей голове становится всё более призрачным. Сможет ли он простить меня? Сможет ли найти меня? Поможет ли мне выбраться отсюда? Эти вопросы терзают меня, словно острые осколки стекла, врезающиеся в моё сердце.