Я случайно, господин инквизитор!, или Охота на Тени

– Не стоит так трястись. Вы, конечно, изумительно пахнете клубникой, но есть я вас не буду. Пока что.

Если он хотел меня это фразой успокоить, то у него получилось все в точности наоборот. Будь ты проклят, клубничный гель для душа из натуральных ингредиентов!!

Это что сейчас было вообще?

Левый глаз нервно дернулся, и я снова сглотнула, наблюдая за плавными движениями Мориса. Он царственно опустился в тяжелое кресло, облокотился о стол, скрестив руки перед собой и уставившись на меня со смесью очень странных эмоций во взгляде.

– Так вы пришли знакомиться с вашим куратором, значит? Флориане́тта Габруа́, верно?

– Д‑да.

Вот он, в отличие от меня, в именах и фамилиях не путается.

– Что ж, тогда нам следует перейти к непосредственно к теме нашей встречи. Познакомиться поближе. Ввести в вас… то есть ввести вас в курс дел.

Я уселась на самом краешке кресла с идеально ровной спиной. Радуясь тому, что моя длинная юбка скрывает трясущиеся колени.

– В таком случае… с чего мы начнем? – спросила почти нормальным голосом.

– С самого главного.

– Можно конкретнее, господин инквизитор?

– Можно, – Морис улыбнулся совсем уж нехорошо и произнес коротко:

– Раздевайся.

Я мёртвой хваткой вцепилась в свою блузку, опасаясь, что ее начнут снимать с меня прямо тут.

– Что, простите?..

– Раздевайся, говорю. Пальто свое вон там вешай, – указал Морис на вешалку. – Не терплю, когда в моем кабинете сидят в верхней одежде.

Ах, ну да, конечно. Пальто. Просто пальто. Просто повесить. Умеет переворачивать все в свою сторону, зараза. Если бы не насмешливый взгляд, я бы так и решила, что это просто у меня возникли проблемы с восприятием человеческой речи.

Но нет, со мной просто откровенно играли. Интересно, это у него в принципе такая манера общения, или я сейчас просто огребаю за «идиота» и «Шморисона»? Если второе, то ещё как‑нибудь переживу. А если первое, то дело – дрянь. У меня и так колени трясутся… Причем я даже не могу понять, от чего больше – от страха или от будоражащего кровь голоса?

У Мориса была такая удивительная манера разговора, которая вроде бы и давила на собеседника психологически, но одновременно с этим – заставляла тянуться к своему «мучителю». Или это только мне так «повезло»?..

Пальто висело на вешалке, а я вновь умостилась на краешек кресла, стараясь держаться ровно и достойно. Если уж и падать в грязь лицом, то выглядеть надо при этом эффектно, я считаю.

– Какая у вас специализация, мисс Габруа?

– Некромантия.

Морис скептично усмехнулся и окинул меня презрительным взглядом.

– Ну и зачем мне нужен некромант в моей группе стажеров? Чем вы можете быть мне полезной? Я некромантами не занимаюсь. Не мой профиль.

Голос ироничный, ядовитый.

– Не могу знать, господин инквизитор. Полагаю, вам известно, что в тот или иной отдел направляет инквизиционная комиссия, от моего желания тут ничего не зависит, – ответила сухо, начиная раздражаться.

Я говорила правду. Я не выбирала отдел, комиссия сама, исходя из моих способностей, направляла туда, куда считала нужным. И если меня направили к этому Шморисону, то явно не просто так, верно? В любом случае, при зачислении я даже не могла никак повлиять на выбор группы стажёров.

– Да… От вашего желания тут действительно ничего не зависит, – задумчиво произнес Морис. – Зато от моего желания очень сильно зависит, захочу ли я вами заниматься… И насколько сильно захочу… И чем именно…

Он вдруг резко встряхнул головой и глянул на меня как‑то зло. Голос его тоже переменился: стал холодным, жестким.

– Почему меня к тебе так тянет? – спросил он прямо, ни с того ни с сего перейдя на «ты».

Мои брови невольно поползли вверх. Я вот что должна на это ответить?

– Э… простите?..

– Невыносимо просто… Ненормально. Неестественно.

Я вздрогнула от неожиданности, когда Морис каким‑то очень быстрым, плавным движением вскочил со своего места и через секунду навис надо мной, опершись руками о подлокотники кресла. В это самое кресло я вжалась спиной, тараща глаза на инквизитора и чувствуя, как стремительно пересыхает в горле.

Что‑то у меня какое‑то странное утро в первый день в Генеральном Штабе получается. Я, конечно, шла сюда с ожиданием бесконечного адреналина и увлекательных проблем, но я имела в виду другое!.. Говорила мне мама тщательнее формулировать свои желания…

– Чем от тебя пахнет? – спросил Морис, опасно нависнув надо мной.

– К‑клубникой, – ответила, заикаясь. – Вы же сами заметили, что…

– Да дилмон с ней, с этой клубникой! – рыкнул Морис. – От тебя… от вас, дилмон вас разбери, исходит очень тонкий запах, буквально сводящий меня с ума. Что это?

– Может быть, вас настолько сильно вдохновляет клубника? – робко предположила я, судорожно соображая, что от меня хотят, и как мне сбежать. – Я, честное слово, обещаю, что сегодня же выкину этот гель для душа…

– Что вы сегодня ели? – оборвал меня Морис. – Пили? Отвечать! – гаркнул он так, что я аж подпрыгнула на месте.

– Чай? Обычный черный чай, честное слово! Тосты с авокадо и красной рыбой… Салат с рукколой и помидорами…

– Это все не то, – грубо отмел Морис, зло сверкая глазами.

Он склонился надо мной очень низко, принюхиваясь, как хищник. Сейчас он чрезвычайно напоминал черного кота, поймавшего маленькую мышку, которую уже изрядно трясло от нервов.

Его кончик носа оказался в опасной близости от моей шеи. А меня буквально придавило к месту мощной энергетикой, исходящей от мужчины.

– Фиалковый запах, – странным голосом выдавил из себя Морис. – Что это?

Я открыла рот, чтобы ответить, мол, понятия не имею, о чем, речь, но тут же захлопнула его, наконец, сообразив, о каком запахе меня допрашивают. И догадываясь, чем мне грозит честный ответ.

Смущенно потупилась и произнесла негромко:

– Да, кое‑что действительно я использовала утром… одно зелье. Намешала его вчера сама… Но оно безобидное, честное слово, его многие используют!..

– Какое зелье?