Охотясь на Аделин

Черт, наверное, чип повредился при взрыве. Это объясняет, почему мои люди до сих пор не попытались выйти со мной на связь. Бросаю взгляд на Джея, он кивает, и с кончика его носа срывается капля пота.

– Да ладно тебе, чувак, моя бабуля болеет. Она, должно быть, беспокоится. – Я снова поворачиваюсь к Джею: – Разве ты не обещал своему брату, что сводишь его в «Чак & Чиз»[1] сегодня?

Джей очень старается сохранить нейтральное выражение лица, и это еще одна причина, по которой он всегда остается в тылу. Парень просто никудышный актер.

– Да… Эээ… Наверное, нужно бы сделать звонок Барону и сказать ему, что я не смогу.

Боже мой, а еще заметнее нельзя было, Джей?

На самом деле Барон никакой не брат Джею, он один из моих людей, который может нам помочь.

На губах Джея появляется довольная ухмылка, но он быстро ее гасит. Должно быть, вызов прошел успешно, а значит, Барон останется на связи и, надеюсь, отследит наш маршрут, как только сообразит, что что‑то не так.

Через несколько секунд Джей продолжает:

– Наверное, важно, чтобы он узнал, что нас держат в заложниках, верно?

Господи.

– Я бы предпочел, чтобы он так и не узнал, что с тобой случилось, и прожил остаток жизни в неведении, – отвечает Патрик, не замечая ужасной игры Джея. Потом он поворачивается ко мне: – Можешь продолжать играть в свои игры, но скоро тебе будет совсем не до смеха.

– И как скоро? – уточняю я.

Я не вижу его лица, но чувствую замешательство, излучаемое черной дырой в его капюшоне.

– Меня ждет бабуля.

Его кулак сжимается, и после этого единственного предупреждения он впечатывает его в мою щеку.

Моя голова откидывается в сторону, и по черепу расцветает боль. В любой другой день этот удар был бы вполне терпимым, но из‑за того, что я только что пережил взрыв, мне кажется, будто в моей голове взорвалась еще одна бомба.

Инстинкты разом пробуждаются, кулаки сжимаются от желания ответить. Зверь в моей груди мечется и бушует, и мой шаткий контроль ослабевает еще немного.

Адди. Это все ради Адди.

С трудом, но мне все же удается сдержаться. Мне нужно дать нашим людям время добраться до нас; уверен, это произойдет быстро.

– Боже, неужто взрослый мужик не может позвонить своей гребаной бабушке? Козел.

Он пожимает плечами и отворачивается от меня, а я отодвигаюсь подальше. Пусть думает, что я боюсь его, но на самом деле я в двух секундах от того, чтобы оборвать его жизнь раньше времени.

И пока мы ждем, я пытаюсь успокоиться, сдержать свой кипящий гнев. Это длится целых десять минут, прежде чем меня снова швыряет вперед – уже во второй раз за сегодня.

В зад нашего фургона врезается что‑то тяжелое, мы с Патриком слетаем со скамейки и врезаемся в перегородку, отделяющую кабину водителя от кузова.

Джея тоже дергает, но счастливого сукина сына удерживает пристегнутый ремень безопасности.

Боль в моем теле разгорается сразу в нескольких местах, и я стону, когда переворачиваюсь на спину, пытаясь отдышаться. Я уже даже не могу сказать, что именно у меня болит, потому что болит, черт побери, все.

С переднего сиденья доносится крик Клэр, требующей, чтобы водитель контролировал машину. Фургон продолжает вилять из стороны в сторону, так что, видимо, он не сильно преуспевает.

Следует еще один удар, и фургон дергается в сторону, где врезается во что‑то твердое. На меня налетает Патрик, и пока мы оба катимся по направлению к Джею, изо рта у меня сыплются цветистые ругательства. Я врезаюсь спиной в стену, а сверху на меня приземляется это чудовище. От удара звенит в ушах, на то, чтобы сфокусироваться, уходит несколько секунд. Может, Патрик и непропорционален до чертиков, но он все равно чертовски тяжелый.

– Джей, скажи мне, что это те, о ком я думаю, – хриплю я, воспользовавшись хаосом, чтобы обхватить шею Патрика стальной хваткой. Его руки взлетают к моей кисти и царапают мне кожу, пока я медленно сдавливаю его дыхательные пути. Он борется, и мне приходится сжать челюсти, удерживая его.

Я ослаб, меня терзает нестерпимая боль, и мои мышцы уже перестают меня слушаться.

– Разумеется, они, – выдыхает Джей. По его бледному лицу ручьями льется пот.

– Хорошо, – бормочу я, а потом хватаю голову Патрика и дергаю ее в сторону, сломав ему шею и мгновенно убив его. – Это тебе за мою бабулю, хрен.

– Бро, но у тебя нет бабули.

10 июня 2008

Они накачали меня наркотиками. Я знаю сегодняшнюю дату только потому, что педофилы приедут 20‑го и Франческа сказала, что у нас есть 10 дней, чтобы подготовиться. Остановите этих «поехавших», или как там это пишется. Эта надпись – последнее, что я запомнила перед тем, как они воткнули шприц в мою руку. Но если они думали, что это удержит меня от побега, то – УГАДАЙ ЧТО, ФРАНЧЕСКА? – я свалю отсюда к чертовой матери.

Сначала я вернусь за сестрой. А потом вытащу нас к чертям из этого ублюдского царства педофилов.

Пошли вы все.

Молли

Глава 3. Охотник

Клэр вопит водителю, чтобы тот газовал, но двигатель глохнет.

Я отпихиваю от себя мертвого Патрика и поднимаюсь. Мою кожу покрывает пот, я в двух секундах от того, чтобы потерять сознание. Мое тело начинает отключаться, однако я не могу позволить ему этого.

Джей поспешно отстегивает ремень безопасности и встает.

– Пошли, нас ждут, – зовет он, заметив, в каком плачевном состоянии я нахожусь.

– Мне нужно позаботиться о Клэр, – возражаю я, но, как только мы распахиваем двери фургона, эта идея отпадает. На обочине дороги уже начали останавливаться машины, из которых наружу высыпают люди, спешащие выяснить, что произошло.

Дерьмо.

Я не могу убить женщину на глазах у гражданских, как бы ни был велик для меня соблазн.

[1] Американская сеть семейных ресторанов и развлекательных центров.