Охотясь на Аделин

Что я, черт побери, сделала, чтобы заслужить это? Мне всего лишь двадцать лет. ДВАДЦАТЬ. А теперь я должна умереть. Боже.

Но все, о чем я могу думать, – это что будет с моей маленькой сестренкой. Мама не станет заботиться о ней.

Твою мать, значит, моя сестра тоже скоро умрет.

Знать это намного мучительнее всего, что эти люди делают со мной. Мучительнее того, что делает со мной Франческа.

Это всего лишь тело. Они не могут сломить мой дух, ведь я и так уже сломлена.

Молли

 

 

Глава 2. Охотник

 

Люди удивляют меня нечасто.

Я ожидаю худшего от всех, даже от себя. Особенно от себя.

Но когда сквозь туман агонии, кружащий мою голову, раздается этот голос, я испытываю лишь удивление, а потом ощущаю холодное прикосновение металла к затылку.

– Рада, что ты смог разобраться, Джейсон Скотт. А теперь подними руки, иначе эта пуля окажется в обеих ваших гребаных головах.

Лицо Джея застывает, его глаза расширяются, а голос полон искреннего недоумения, когда он произносит:

– Ты?

– Ага. Я.

Твою мать…

Мой разум мечется, перебирая в памяти каждую нашу встречу, в попытках понять, как я, черт возьми, мог упустить это – упустить то, что все это время волком в овечьей шкуре была она.

Она так чертовски хорошо играла свою роль.

– Знаешь, вот это действительно задело мои чувства, – выдавливаю я, стиснув зубы так сильно, что даже запульсировала челюсть.

– И почему у меня такое ощущение, что ты переживешь?

Откуда‑то слева от меня доносится протяжный мужской крик, но того, кто кричит, скрывает плотная завеса дыма от взорвавшейся бомбы, которая и отбросила меня к каменному алтарю. Тому, который они использовали в своих жертвенных ритуалах.

Понятия не имею, какие именно повреждения я получил при ударе, но если нарастающая боль во всем теле о чем‑то и говорит, так это о том, что мне срочно нужно в больницу.

И мне не требуется никакая гадалка, чтобы догадаться, что в ближайшем будущем ничего подобного мне не светит.

Искусственная подземная пещера, в которой мы находимся, по‑прежнему объята хаосом, раздающиеся повсюду вопли агонии и ужаса эхом отражаются от каменных стен, многократно усиливая стук внутри моего черепа.

В этой самой дыре Сообщество и приносит в жертву детей. Здесь же новые его члены проходят некое посвящение, чтобы быть принятыми в клуб, который затем в огромных количествах поставляет им невинных для изнасилований и убийств.

Девять месяцев назад в даркнете появилась первая видеозапись такого ритуала. С тех пор я пахал день и ночь, чтобы найти дорогу сюда.

И наконец мне удалось.

Но, судя по всему, Сообщество предвидело мое появление, и они подготовились.

Дэн – человек, благодаря которому я и попал сюда, – как‑то упоминал, что они вычислили крысу, сливавшую видео.

Однако я был слишком увлечен, чтобы догадаться, что появившийся после этого в Сети ролик был ловушкой. Ролик, который выложили специально, зная, что я непременно его увижу и отыщу дорогу в этот клуб. Они заманили меня, чтобы убрать.

– Ты стоил мне одной девочки, Зейд, – произносит сучка за моей спиной.

– Похоже, ты знала, на какой риск шла, – отвечаю я.

Мне больно даже дышать, и боль нарастает с каждой секундой.

Надеюсь, что девочку на алтаре, которую собирались принести в жертву мне и еще трем типам, успели унести отсюда до прогремевшего взрыва. Я доверил ее одному из своих людей, Майклу, но понятия не имею, удалось ли ему.

– Подъем, оба. Вы идете со мной.

– Может быть, я сейчас немного не в форме, но не думай, что я не убью тебя при первой же возможности, – предупреждаю я, едва не застонав от боли, пронзившей мою спину.

Черт, больше всего на свете я хотел бы, чтобы это дерьмо работало как в кино, где можно просто взорвать бомбу и спасти весь мир сразу.

– Ты не сделаешь этого, Зейд. Хочешь знать почему?

Я замираю, в животе у меня уже зарождается неприятное предчувствие. Словно передо мной только что распахнулись челюсти огромной акулы, а мое сердце – это ничего не подозревающий пловец, которого вот‑вот проглотят. Лучше бы ей не говорить того, что, как я думаю, она, черт побери, сейчас скажет, или я слечу с катушек.

Мой голос смертельно спокоен, когда я предупреждаю:

– Клянусь всем святым, я разорву тебя на части, если ты хоть пальцем тронешь мою девочку.

Ее молчание в ответ говорит о многом, и все вокруг меня погружается во тьму. Мое зрение гаснет, и на меня обрушивается цунами ярости. Я сжимаю кулаки, пытаясь восстановить контроль над собой.

– Зейд.

Меня грызет срочная необходимость встать и отправиться на поиски моей маленькой мышки. Я должен найти ее, прямо сейчас – пока они не увезли ее слишком далеко.

– Зейд.

Кто знает, как она уже далеко? Насколько сильно ранена?

Мое тело цепенеет от одной этой мысли, в голове сразу возникают образы того, что с ней могли сделать. Если они посмели тронуть ее…

– Мать твою, ЗЕЙД! Посмотри на меня, чувак, – пробивается в мое сознание голос Джея, но я по‑прежнему его не вижу.

Я вообще ничего не вижу.

Пистолет у моей головы предупреждающе прижимается чуть сильнее. Я не помню, когда сменил позу, но теперь я стою на коленях, выпрямив позвоночник, и смотрю прямо перед собой. Не видя ничего, кроме картины в своей голове, как разрываю тело этой суки на части, отрывая ей конечность за конечностью, своими гребаными зубами.

– Лежи и не дергайся, – шипит она у меня за спиной.