Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства

– Не волнуйся, Форд, – с легкостью перешла она на «ты», как будто они были старыми друзьями. Я же все равно собиралась называть его «сэр». – Конечно, мы выглядим немного диковатыми, – продолжила Эмили, сбросив маску нервозности с той же легкостью, с какой и надела ее, – но уверяю, ведем себя достойно.

Он не ответил, лишь задумчиво кивнул.

– Идем, Саксон, – наконец сказал лорд Грейвсдаун.

Проходя мимо Эмили, Саксон быстро прошептал:

– Будьте осторожны. Мы любим почудить.

Потом он ухмыльнулся и последовал за дядей в лес.

Никто из нас не двигался с места, казалось, целую вечность. Наконец Эмили расхохоталась, прогнав возникший холод.

– Ну и семейка! – прыснула она.

Роуз прошлась вперед по тропе, вертя головой влево и вправо, и наконец вернулась, немного успокоившись.

– Они и правда ушли? – спросил Уолт.

– Ушли, – подтвердила Роуз.

После встречи с Грейвсдаунами она стала больше напоминать себя прежнюю. Словно наше маленькое приключение ее разбудило.

Признаю, я тоже чувствовала себя бодрее. И спасение, и загадка, и свобода – все сошлось вместе.

Пока остальные шептались о том, что сейчас произошло, Джон подтянул лямку рюкзака и улыбнулся мне. Он снова взял меня за руку, и мы пошли дальше по тропинке среди деревьев, в противоположном направлении от того, в котором удалились Саксон и его дядя.

– И где же развалины этого древнегреческого храма, Эм? – спросила я.

Джон уверенно шел вперед, ведя меня за руку в темноте.

Эмили хихикнула.

– Сверни направо, Джон! – сказала она, но Джон уже и так шел туда.

Наконец мы добрались до поляны, и в лунном сиянии я поняла, почему именно здесь решили возвести загадочную постройку. Лес обступал поляну со всех сторон стеной берез и сосен, а над головой простерлось бескрайнее небо. Ночь была ясной, и я четко различила ковш Большой Медведицы.

– Хватит смотреть в небо, Фрэнсис, – поддразнил меня Уолт. – Давай лучше расслабимся.

Я услышала щелчок еще одной открываемой бутылки с пивом и увидела, как Эмили и Уолт устроились на упавшей колонне храма.

Вокруг раскинулись фальшивые руины – ландшафтный дизайнер тщательно уложил камни, придав этому месту атмосферу загадочности, хотя на самом деле это были просто скамейки.

– Чем займемся? – спросил Уолт, и я учуяла запах его самокрутки.

Эмили затянулась, прищурившись.

– Это очевидно. Мы с тобой будем курить, Роуз продолжит киснуть, а Джон с Фрэнсис уединятся, чтобы перепихнуться.

– Ох, ты такая обломщица, Эм! – рассмеялся Уолт, толкнув ее локтем.

Джон на секунду стиснул зубы, но отвечать не стал. Вполне в духе Эмили вот так все опошлить. Она вытащит на свет то, что лучше бы оставить невысказанным, и вытряхнет из этого душу, выставив все как шутку. Но я не могла позволить ей превратить мои отношения в фарс.

Я снова стиснула руку Джона и расправила плечи. А потом заявила с высокомерным видом:

– Уж не знаю, чем будете заниматься вы, но мы не станем зазря терять время с такими придурками.

Не самый остроумный ответ, но ничего лучшего в голову не пришло.

Однако Эмили напряглась, как будто я объявила ей войну. Она злобно ухмыльнулась.

– Не волнуйся, Фрэнсис, – мягко, почти успокаивающе приознесла Эмили. – Я понимаю, как тяжело остаться последней девственницей в компании. Но у Джона есть опыт в этих делах, так что ты в хороших руках.

– Не слушай ее, Фрэнни, – прошептал Джон. – Давай просто уйдем, ни к чему нам это все.

Я поцеловала его долгим, неторопливым поцелуем, только чтобы показать, что мне плевать на слова Эмили. И он увел меня по другой тропинке в темноту.

Минуту‑другую мы шли молча, Джон впереди. Его рюкзак раздулся от одеяла и бутылки вина, которые он туда засунул. Я не рассказывала Эмили о наших планах, да и Джон вряд ли, но полагаю, наши намерения были очевидны. Естественно, мы не могли пойти домой, к родителям, и машины у нас не было. Всех сюда привез Уолт, он оставил машину на дороге в миле отсюда, а дальше мы шли пешком и пробрались через дыру в заборе, которую нашла Эмили.

Мне наша затея представлялась романтичной, но, пока мы переступали через поваленные ветки, подыскивая место без торчащих коряг и мокрых листьев, начало казаться, что это никогда не кончится. Я выругалась себе под нос. Именно это и пыталась внушить мне Эмили.

– Я начинаю ее ненавидеть, – сказал Джон, озвучив мои мысли.

– И я.

Больше об этом мы не говорили, но было приятно, что наши мысли совпадают.

Наконец мы нашли укромное местечко под огромной сосной, с мягким слоем хвои внизу и достаточно низкими ветвями, чтобы скрыться под ними. И как только мы забрались под сосну, мои стиснутые челюсти немного расслабились. Здесь было безопасно, и нас никто не увидит. Идеально.

Видимо, Джон чувствовал то же самое, потому что улыбнулся и поцеловал меня, а потом открыл рюкзак и расстелил одеяло. Он откупорил бутылку, уже полупустую, поскольку, как я подозревала, стащил ее из родительского буфета, и сделал большой глоток, прежде чем передать ее мне.

Я отхлебнула слишком много, и красное вино потекло по подбородку. Я засмеялась, а Джон вытер капли пальцем. Когда он снова поцеловал меня, то был уже совершенно серьезен, и наши движения стали более настойчивыми. Заметив, как уверенно руки Джона справляются с пуговицами на моей блузке, как быстро он расстегнул свой ремень, я старалась не думать о словах Эмили. Вся эта возня была из‑за меня, и я снова возненавидела Эмили, когда почувствовала смущение, испугавшись, что не понравлюсь Джону, из‑за волнения покажусь незрелой, и ни один из нас не получит удовольствия.

И еще ненавидела ее за то, что она заставила меня думать об этом под другим углом – как о финишной черте, а не медленном наслаждении, о котором я мечтала. Мне лишь хотелось перешагнуть через некий рубеж, покончив с этим.

Джон целовал меня в шею, опускаясь ниже, в расстегнутый вырез блузки, и я потихоньку начала расслабляться. Я смотрела на покачивающиеся рядом сосновые ветви, вдыхала запах земли и решила, что Эмили не сможет это испортить. Я закрыла глаза и наконец‑то ощутила удовольствие, гладя волосы Джона. Однако неожиданно ветви раздвинулись, пропустив полоску света.

– Черт! Джон, это опять тот мальчишка!

Я открыла глаза и, увидев прямо перед собой лицо Джона, поспешно запахнула блузку, испытывая смесь злости, стыда, разочарования и желания.