Печать Индиго (трилогия)
– Договорились, я готова, – кивнула она.
Девушка быстро накинула на плечи плащ и взяла свою маленькую суму, в которой лежал древний камень, расческа и сменная нижняя рубашка.
– Тогда пошли.
Они торопливо вышли из горницы Славы и, оглядевшись по сторонам, устремились в сторону черной лестницы, которой обычно пользовались слуги. Молодые люди почти спустились до первого этажа, как сверху раздался громогласный вопль Федора. Слава и Гриша испуганно замерли, и юноша подтолкнул девушку вперед, к выходу из сеней, выпалив:
– Беги! Я задержу его!
– Гриша, не надо, бежим вместе!
– Нет, беги. А то он поймает нас обоих. Беги, сестрица!
– Я боюсь за тебя, Гриша! – сквозь слезы промямлила она.
– А ну ступай, кому сказал! Ну! – уже прикрикнул на девушку юноша.
Слава, глотая горькие слезы, распахнула дверь.
Глава IV. Темные монахи
– Ты меня не запугаешь, Федор! – прохрипел Григорий, сплевывая с разбитой губы кровь. Руки юноши, поднятые вверх, были привязаны к верху столба, и он еле доставал ногами до пыльной земли. Федор стремительно занес кнут и с яростной злобой опустил жесткий хвост на окровавленную спину Гриши. Юноша, сцепив зубы, застонал от жуткой боли и непокорно выдохнул: – Все равно не скажу, где она… не достанется она тебе…
– Ты еще смеешь указывать мне, сопляк? – процедил Федор.
И его рука с кнутом вновь занеслась над израненным телом юноши. Уже более часа старший Артемьев истязал своего двоюродного брата посреди широкого конюшенного двора. Около трех дюжин дворовых мужиков и некоторые бабы стояли здесь же, по приказу Федора, молчаливо с мрачными лицами взирая на наказание.
Три дня назад, едва Федор понял, что именно Гриша помог Славе бежать из горницы, он дико разозлился и тут же приказал дворовым мужикам связать парня и бросить обратно в темницу. Артемьев немедленно послал своих людей на поиски девушки, но дворовые мужики и его прислужники возвратились ни с чем. Славы нигде не было. Ни в городе, ни в пригородах. Никто не видел ее, и все поиски были безрезультатны. Почти два дня Федор безжалостно избивал Гришу в застенке, пытаясь выведать у него, где девушка, в то же время постоянно заставляя своих людей искать Славу. Сегодня шел уже третий день с той поры, как она пропала, и Федор, с каждым днем все более свирепея, решил сегодня поутру наказать Гришу более жестоко. Думая, что кнут развяжет юноше язык, он собственноручно принялся выбивать из юноши признание. Гриша же, хотя и держался из последних сил и от жуткой боли то и дело терял сознание, все же упорно молчал. Видя, что юноша ни в какую не сдается, хотя кожа уже клочьями свисала с его голой спины, Федор яростно завопил:
– Говори, гаденыш, куда она убежала?! А не то забью до смерти!
Послышался гулкий сильный топот копыт со стороны ворот. И Федор, чуть обернувшись, устремил темный взор на кавалькаду всадников в черных одеждах, которые стремительно въехали на территорию усадьбы.
– Ты будешь гореть в аду за свои грехи, – прошептал одними губами Гриша и в следующий миг потерял сознание.
Дюжина угрожающего вида всадников в темных плащах с капюшонами на головах и в высоких ботфортах приблизились к Артемьеву, рука которого невольно опустила кнут. Впереди угрожающей кавалькады на черном жеребце восседал Кристиан фон Ремберг. Он был единственным, на ком не было маски и капюшона.
– Что здесь?! – грозно обратился Кристиан к Федору. Его слова эхом разнеслись по широкому двору. – Отчего ты терзаешь парня?
Кристиан знал, что привязанный к столбу парень – двоюродный брат Федора. И фон Ремберг отчетливо отметил светло‑голубую ауру у привязанного юноши. Подобную светлую ауру редко удавалось видеть у окружающих людей, и она говорила о чистоте помыслов и доброте человека.
– Он помог ей сбежать! Этот выродок! – выплюнул Федор зло.
Немедля проникнув в думы Федора, Кристиан поймал убегающую мысль Артемьева о том, что Славу неизвестно, где искать.
– Девица сбежала? – опешив, выдохнул Кристиан и резко осадил коня, который мордой почти уткнулся в широкую спину Федора.
Фон Ремберг невольно напрягся, так как в своей голове он уже прокрутил, как, ворвавшись в усадьбу Артемьева, потребует выдать ему девушку. А когда люди Федора посмеют ему воспрепятствовать, его собратья‑монахи безжалостно разделаются со всеми, в том числе и с Федором. А затем он, фон Ремберг, освободит Светославу и станет для нее спасителем, как и было задумано Верховным.
– Сбежала, поганка! – выкрикнул истошно Федор, и на его лице отразилось невменяемое злое выражение. – И куда делась, не знаю!
– Но как же она… – тихо вымолвил Кристиан, понимая, что их план провалился, поскольку теперь девицу не надо было вызволять из темницы, ведь она спаслась сама.
– Я тоже хочу это узнать! – продолжал злобно завывать Федор. – А этот песий сын молчит как рыба. Точно он ей помог!
– Ты послал погоню? – осведомился фон Ремберг, пытаясь решить, что делать дальше.
– Мои люди ищут ее уже третьи сутки. Все окрестности прочесали, а девка как в воду канула! Это он, Гришка, помог ей сбежать из‑под моего запора! Говори, пес, куда она делась! – уже завопил Федор и вновь замахнулся кнутом на парня.
Кровь ручьями стекала со спины Гриши. Кристиан видя, что парень без сознания, гаркнул:
– Хватит!
Федор удивленно замер и повернулся к пруссаку.
– Чего?
– Оставь парня. Он ничего не знает, – приказал фон Ремберг громко.
Интуиция подсказывала Кристиану, что непосредственно этот юноша и помог сбежать девушке. Но пока он был без сознания, фон Ремберг не мог прочитать его мысли.
– Да с чего бы это?! – выпалил зло Федор, совершенно не собираясь отпускать Гришу, ибо ненависть к юноше уже давно владела злым сердцем Артемьева.
– Отвяжите его! – велел Кристиан.
Сразу же два брата‑монаха в темных одеждах спешились и приблизились к Грише.
– А ну, не тронь его! – процедил Артемьев и крикнул своим людям: – Эй!
В следующую минуту несколько десятков мужиков выступили вперед, вытаскивая из‑за пазух кто рогатину, кто нож. Неожиданно раздался выстрел, и рядом с Федром навзничь упал один из его мужиков, убитый пулей в сердце. Вмиг среди стоящих прошелся испуганный возглас и немногочисленные дворовые бабы умолкли. Кристиан опустил пистолет и, пройдясь свинцовым взором по окружающим, предостерегающе вымолвил:
– Первый кто двинется, получит такую же пулю в лоб. Ты понял, Федор?
