Пехота бессмертна

Документы, кто такой, пройдёмте. А мне‑то по юности и наивности скрывать было нечего, я и объяснил, что еду добровольцем в ДНР. Я, собственно, ещё тогда не понимал, что этот черт хотел стрясти с меня бабок, припугнув комендантурой. Поняв, что денег не будет и брать меня вроде не за что, меня (повезло) великодушно отпустили. И вот, наконец‑то, тот самый автобус, а вот уже граница и сам Донецк.

В то время мне казалось, что этот город должен выглядеть примерно как Грозный в 94–95 годах, но больше всего меня поразило то, что он выглядел даже лучше, чем мой родной городок. Подавив удивление, я сразу направился в местный военкомат, где тётя на входе внимательно осмотрела мой паспорт, а затем, подняв взгляд на мою не сильно омраченную долгой жизнью физиономию, спросила: «Родители‑то хоть знают, где ты?».

Отвечаю: нет родителей. На вопрос дяденьки в форме, кем хочу быть, отвечаю, что хочу научиться быть солдатом.

– Все нормальные инструктора на передовой, как к этому относишься?

– Положительно, – сказал я. Я‑то думал, меня месяц‑другой подготовят и всё выдадут. Какой же я был тогда ещё наивный ребёнок!

Приехал в подразделение. Я – единственный вообще без боевого опыта. Все косятся, воспринимают в штыки. Вышел командир на знакомство. Сообщил, что застрелит лично, если накосячу. Атмосфера давит, все пугают… это я сейчас уже понимаю, что смотрели на реакцию.

В общем, через 4 дня после приезда в Донецк я уже обнаружил себя в окопе под увесистым прилетом 120‑мм мин и думал в основном о том, чтобы вернуться обратно, в колледж на 3‑й курс, и что вообще происходит, бл… ть, что я тут делаю?!..

В первую же неделю увидел 200‑го, снайпер отработал.

И чем дальше, тем больше возникало мыслей уйти, запятисотиться, «это не моя война», и вообще мой дом отсюда в паре тысяч километров. «Ну, уезжай, ну, поживи хоть чуть‑чуть! Пожалуйста!» – пульсировал мозг. Боевые товарищи тоже не остались в стороне и подталкивали: кто словом, а кто отчетливым безразличием.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента