Перо бумажной птицы
И все‑таки пропал.
Ему запомнилось одно дело. Женщина тридцати пяти лет: счастливый брак, двое детей‑дошкольников. Каждое утро она отводила их в детский сад, садилась на маршрутку и доезжала до работы. Вечером детей забирали ее муж или свекровь.
В один октябрьский день она попрощалась с детьми в садике, дождалась маршрутного такси и вышла на своей обычной остановке в половине девятого утра. Ее видели соседи. Она разговаривала с воспитательницами, была весела и жизнерадостна. Ее опознал по фотографии водитель маршрутки.
До офиса, от которого ее отделяло триста метров, она не дошла. Исчезла.
Илюшин в то время работал один, без напарника. Он изучил каждый метр из этих трехсот. Опросил всех свидетелей. Просмотрел все сохранившиеся записи с камер.
И ничего не нашел. Женщина пропала навсегда. Объяснение ее исчезновению так и не было найдено, и напрасно Илюшин в течение года выезжал на все неопознанные женские трупы и читал все сводки, – она не появилась ни среди живых, ни среди мертвых.
Даша Белоусова страдала от депрессии. Она начала возвращаться к нормальной жизни, однако по‑прежнему не имела друзей. Жила в странной комнате: вспоминая ее обстановку, Макар не мог отделаться от ощущения, что девушка была глубоко равнодушна ко всему, что ее окружало, – кроме, может быть, плаката с корейской поп‑группой.
По‑хорошему Бабкин должен был сдать найденный телефон следователю и терпеливо дожидаться результатов. Вместо этого Сергей отвез его своему знакомому. Через два часа у него были ответы на все интересующие его вопросы.
Ответы эти оказались крайне скудны. Картина, нарисованная родителями, соответствовала тому, что он увидел, вскрыв мобильник Даши Белоусовой. Ни чатов с приятелями, ни ночных переписок с подругами… Специалист уверенно сказал, что с телефона в последнее время ничего не удаляли.
– Неужели она даже «Тиндер» не поставила? – спросил Сергей. Вполне рабочая версия: ушла из дома не учиться разносить тарелки с едой, а встретиться с кем‑нибудь, а затем события развернулись непредсказуемо…
– Вообще никаких приложений такого рода, – ответил его знакомый. – Только игры. Кстати, этот телефон у нее всего полгода.
– Давай глянем переписку с семьей?
Переписка была скупой. «Приду через час». «Где ты?». «Задержусь на двадцать минут». Сергей надеялся, что хотя бы с братом Даша будет разговорчивее, но даже с преподавательницей танцев девушка общалась больше, чем с Максимом.
Как и говорила ее мать, все члены семьи были записаны под своими именами.
«А где шутки, мемы, смайлы, фотографии котиков и ролики с «Ютуба»? – спросил он себя. – Где хотя бы минимальная сетевая активность?»
Маршруты за последние три дня соответствовали тому, что рассказывали близкие. Девушка проводила все время дома, единственный раз на полтора часа ушла на занятие танцами.
Что‑то смущало его в этой картине. Минимум контактов в записной книжке. Нет даже бывших одноклассников, а ведь прошел всего год с тех пор, как Дарья Белоусова окончила школу. Как будто она пыталась начать жизнь с нуля.
Он вернулся в сквер. Дерево, в развилке которого нашелся телефон, росло поблизости от широкой тропы, соединявшей центральную аллею и проезжую часть. Сергей прошел этим маршрутом и остановился, рассматривая противоположную сторону дороги.
Народная тропа была протоптана не просто так. На другой стороне улицы выстроились в ряд небольшой продуктовый, стоматологическая клиника и банк. В глубине за клиникой, в тупике, Сергей разглядел красно‑белую крышу автозаправочной станции.
Ведомый инстинктом, существование которого применительно к себе Бабкин всю жизнь отрицал, он дождался, когда проедут машины, перебежал через дорогу и дошел до заправки.
– Ты здесь не видел эту девушку вчера?
Заправщик с любопытством глянул на телефон, но качнул головой:
– Не. Я вчера был выходной. У девчонок спроси.
Сергей зашел в помещение. Девчонками оказались две женщины лет сорока. Белоусову они вспомнили с первого взгляда.
– Ой, она тут долго вертелась! Притворялась, что шоколадку выбирает, а сама все присматривалась к водителям. Мы уж хотели гнать ее, думали – неужели проститутка такая наглая попалась! А потом она – хоп! – выскочила и в машину какую‑то нырнула.
– За рулем был ее знакомый? – спросил Сергей.
Женщины переглянулись.
– Да мы и не поняли толком… Но вроде бы нет. Она, пока он ждал своей очереди, с ним парой слов перекинулась, потом что‑то спросила…
– А я вспомнила! Спросила, не подвезет ли!
– Точно? – усомнился Бабкин.
– Точно‑точно! Не были они знакомы, она его здесь подцепила.
Выйдя на улицу, Сергей позвонил Илюшину.
– Ты уже уехал из школы кейтеринга?
– Час назад, – отозвался Макар.
– Возвращайся. Я тоже подъеду, нужно прошерстить местный народ.
Бабкин рассуждал просто. Девушка запланировала побег. Она бросила телефон и уехала на пойманной попутке. У нее не имелось собственной банковской карты, по которой можно было бы отследить движение денежных средств, – только небольшая сумма наличными, которую ежемесячно выдавали родители.
Из всего этого следовало, что в ближайшее время ей потребуются работа и крыша над головой.
Где могли отыскаться добровольные помощники? Преподавательница танцев, ее собственный младший брат, – и это объясняло бы его относительное спокойствие на встрече с сыщиками, – или же люди, с которыми она общалась в школе кейтеринга.
Приехав в школу, он отыскал Илюшина.
– Нам нужна группа, в которой занималась Белоусова. Ты с кем‑то успел поговорить?
– У них через десять минут заканчивается занятие.
Это были те самые юноши и девушки, которых Макар сегодня уже видел.
Он пристально оглядел их. Сразу отсеял тех, кому около тридцати. Белоусовой всего восемнадцать, она станет искать кого‑то ближе к ней по возрасту. Поколебавшись, отбросил двоих накачанных парней лет двадцати пяти. Слишком много маскулинности. Нужен кто‑то, не транслирующий вовне ни малейшей угрозы. Кто здесь самое безобидное создание?
