Песнопение бога

Его перебила дева, которая стояла посередине.

– Они больны, в их телах осталась лишь жалкая кроха жизни, которая распадается на мелкие кусочки с каждым их вздохом. Как думаешь, что выбрала бы твоя жена – мучительная смерть со страхом в душе или бессмертие? Что бы она выбрала, Пенго́р?

При упоминании умершей жены у старика затряслись руки, и с глаз стекла непрошеная слеза. Дева, что произнесла слова, разбивающие сердце смертного, мягко прикоснулась к щеке мужчины.

– Сделай правильный выбор. Вы станете ничем и всем сразу. Дочери будут жить и повелевать, только вернись туда, где была сотворена твоя душа.

Пенго́р мгновение колебался, а затем неуверенно кивнул. Ему показалось, что девы улыбнулись. Старику хотелось в это поверить.

– Что с нами будет?

– Ты станешь богом смерти, забирающим в Забвение души, судьбу которых будет вершить одна из твоих дочерей, даруя вечные страдания или освобождение. Ты станешь прародителем Жизни и Смерти, двух перерожденных дев. Они будут прислуживать, покуда души их не устанут и не запросят освобождения. Твоим главным оружием будет Песнопение – звук горна, который способен услышать только тот, кто однажды прикоснется к смерти, но сможет избежать объятий ее костлявых рук. Третья дочь станет править среди смертных людей и чудовищ, но сможет беспрепятственно проникать во владения своих сестер. Жизнь и Смерть не смогут прикасаться друг к другу, однако связь будет крепка, как и их любовь. Но придет момент, когда Жизнь устанет, захочет обрести покой, и Смерть поможет, последовав за ней. Тогда баланс в мире пошатнется, наступит хаос. Сестрам нужно будет передать свои способности – найти тех, кто согласится принять их участь. Но одна из девушек, третья, останется править, поскольку любовь начнет зарождаться в ее сердце. Но сейчас сестра так одинока… ей нужен ангел‑хранитель, который убережет душу от соблазна и злости.

Старик подумал о мальчишке Ве́дасе из соседнего дома, который был старше Алке́сты на три года и вьюном вился вокруг дочери – только слепой мог не приметить, каким взглядом он одаривал девушку. Пенго́р приоткрыл рот, чтобы задать вопрос, но дева, что стояла справа, ответила:

– Ве́дас согласится. Его душа готова на все, лишь бы быть рядом с возлюбленной. Мы чувствуем это.

Марта бы согласилась на такую сделку – девочки останутся живы, их души не сгинут в небытие. Хлоя и Се́нсия будут вместе, а Алке́ста обретет то, чего так желало ее сердце, – любовь. Старик, недолго думая, согласился, и девы, издав вздох облегчения, скинули наконец‑то чужие личины. Перед мужчиной предстали три старухи, которые едва доставали ему до плеча – длинные седые волосы, белоснежные одеяния в пол, демонический прищур янтарных глаз. Четыре нити засветились в их руках, подобно искрам, а затем осыпались прахом на зеленую траву.

– Добро пожаловать домой.

Пенго́р услышал рваное дыхание детей за стеной, встал, но тут же рухнул на землю – сердце будто стиснуло в тиски, лишая возможности сделать вдох. Мгновение – и темнота, застилающая взор, растворилась, и он увидел себя с дочерями со стороны.

Хлоя – демонической красоты девушка, одна половина лица которой сохранила прекрасные черты, вторая обнажила череп с пустой глазницей, в руках она держала кинжал и косу. Вокруг нее, подобно теням, шипели и извивались проклятые души богов и простых смертных, которых она готовилась карать.

Алке́ста, держа в каждой руке по яблоку, почти не изменилась – тот же азарт в глазах, только бледность лица стала особенно заметной. Широко распахнув рот, девушка закричала, и деревья, что стояли чуть поодаль, вырвались с корнем и отлетели в стороны, точно щепки. Банши – такое перевоплощение выбрала ее душа. Алке́ста медленно развернулась к ветхой хижине, что некогда была домом, и запела, с каждой нотой повышая громкость. Деревянный настил крыши сорвало, стены разрушились, подобно карточному домику. Банши уничтожала все, что напоминало о прошлом, искореняя себя прежнюю, показывая истинную силу, на которую способна.

Се́нсия – сама Жизнь – была одета в белоснежные одеяния, которые подчеркивали хрупкую фигуру. По‑прежнему робкий взгляд, скованные стеснительные движения, но в ее глазах появилось нечто новое – желание бороться за собственное существование. Старик знал, что дочь не отступится и продолжит помогать всем живым, чтобы облегчить их временное пристанище для души на земле.

Мойры, которые правили тремя континентами, решили, что во владения Алке́сты перейдет Вре́клинг – континент жизни и смерти, поскольку она одна могла пребывать по ту сторону Забвения и прикасаться к Се́нсии и Хлое. Но не была сестра хорошей правительницей, оставив жителей на произвол судьбы, покуда власть не перехватили другие.

Следом воссоздали мойры джинна – Ве́даса, который безмерно любил Алке́сту. Он стал правителем Ава́нтина – континента огня и пепла, но из‑за нежелания оставлять возлюбленную надолго одну оставил на троне преемника, в крови которого текла кровь дракона.

Третий выбор пал на Бальтаза́ра – демона, родившегося от союза обычного земного мужчины и дьяволицы стихии огня и отличающегося злокозненным и сварливым нравом, – и стал он правителем Пра́нты, континента желаний и страхов.

Так на свет появились Высшие, в руках которых находилась безграничная власть и магия многих поколений богов. Правители откликались на просьбы всех, кто взывал к ним.

Однажды Бальтаза́р познакомился с одной девушкой на Пра́нте и полюбил, наслаждаясь ее обществом каждый день. Но в одну из ночей она сбежала. Демон много месяцев искал девушку, однако все попытки были тщетны. И тогда сердце его зачерствело, тело охватила злость и разочарование. Отрекся Бальтаза́р от Высших и пошел по пути отступника – заключал сделки с прогнившими душами, забирая себе их магию. Пошла молва по континентам, что встреча с ним приводит к одному – смерти. В какой‑то момент Бальтаза́р ослаб, попытался вернуться к Высшим, просил прощения, но Алке́ста не смогла смириться с его предательством. Демон лишь ухмыльнулся и покинул тех, кого считал друзьями. На его место Высшие объявили отбор, но каждый кандидат задерживался не более чем на год, а затем умирал, поэтому желающих было немного.

Хлое и Се́нтии мойры выстроили собственные царства, где каждая стала единоличной правительницей: для Смерти – территории, приближенные к владениям Аида, для Жизни – к Олимпу. Для Алке́сты они не даровали подобного, сосчитав ту временной правительницей, на место которой придет тот, кто поможет возродить заброшенный континент, благословленный потомками богов.

И лишь после этого мойры покинули земли и, вернувшись в родную пещеру, обнялись и заснули, ожидая, когда судьба разбудит их. Час еще не настал. Нити судьбы теперь были в надежных руках Жизни и Смерти.

 

Глава 3

 

Сказ о девах лесных,

что обитают в сумраке.