Плохой Волк
У Аглаи была страсть к сумочкам. Старушка одевалась довольно обычно, но обожала яркие сумочки необычной формы и радовалась, как дитя, даже копеечным презентам.
– Кажется, конфетки у вас еще не было, да?
– Макарун? Макарун у меня есть! – похвасталась старушка.
– Нет, нет макарун. Сумочка в форме конфетки… Вот такая, – показала я.
– Такой не было.
– Розовая.
– Ой, – раскраснелась старушка. – А это не слишком?
– Это самое то. Живем лишь раз… Когда, если не сейчас. Разве были во время вашей молодости такие сумочки?
– Не было ничего. Все добротное, конечно, но одинаковое, – вздохнула соседка.
– Так радуйтесь. Все, мне пора бежать. Будет у вас новая сумочка, пройдемся за покупками! Та выдра из пятого подъезда, что на вас кляузы ментам катает, от зависти новый инфаркт получит!
– И челюсть выронит.
– И в проститутки запишет!
– Скажешь тоже, прям в проститутки?
– А то‑о‑о… В самые роковые.
– Ну так‑то я еще могу тряхнуть стариной.
В общем, настроение у меня было боевое, отличное, просто вау‑супер‑пупер, иду на взлет. Не то что вчера.
Дверь своей квартиры я распахнула с видом победительницы и вошла, мурлыкая себе под нос популярную мелодию.
Солью воду. Выкину оливки. Мартини отдам дворнику Макарычу – он просто обалдеет от такого щедрого подгона и еще тщательнее будет прибирать возле моего подъезда, а цветы… Цветы раздам!
Пусть подарки Волчары бессовестного порадуют кого‑то.
Телефон еще остался…
Ммм… Даже не знаю!
Придумаю.
Сдам!
Точно…
Сдам в магазин, а вырученные деньги отдам в кризисный центр.
Как же я хорошо все придумала…
Я вошла в квартиру, гордо подняв голову повыше и бренча ключами так, словно это был бубен или маракасы.
Как вдруг…
Шаги.
Звуки музыки.
Один из моих любимых треков начал играть.
Я застыла на месте, с трудом удерживаясь, чтобы не подпевать:
А мне приснилась моя фея.
Она вела меня дорогой лишь к тебе, йе‑а…
А я по берегу ласкаю тебя, грея,
Но лишь одной тобою только окрылён.
Ты мой вечный Вавилон.
Музыка играла в зале. Я опустила ключи в бронзовую ключницу, осторожно взяла хоккейную клюшку, которая досталась мне от отца. Отца я на дух не выносила, но его клюшку рука не поднялась выкинуть. Она всегда стояла в углу. Вооружившись, я пошла на звуки музыки.
В глубине души я догадывалась, кто был моим незваным гостем, но надеялась, что ошибаюсь.
Увы.
Я не ошиблась.
В зале, в моем любимом кресле‑качалке развалился самый наглый и невыносимый экземпляр из всех мужчин – Савелий Волков.
Он пил мартини, закусывал оливками и бессовестно переключал треки в моем плейлисте на ноутбуке.
Моя квартира. Мое кресло. Мой ноутбук. Моя музыка…
Все – МОЕ!
Какого черта он ко мне вламывается.
– Проваливай, чертов нахал! – приказала я.
Волков крутанулся в кресле, поставил трек на паузу и ухмыльнулся.
– Долго же ты шла… Я соскучиться успел.
Я скользнула взглядом по пустой бутылке мартини, на специальной тарелочке лежала всего одна надкушенная оливка.
– Вижу, тебе не было скучно, – процедила я сквозь зубы. – Что ж, если ты здесь, то… Бери в зубы все, что ты принес мне вчера, и улепетывай. Пока цел.
– Но, милая моя, твоими стараниями это не так.
Он встал и сделал шаг в мою сторону.
Я крепче вцепилась в клюшку и приподняла ее повыше.
– Я сейчас тебе звездану по яйцам. Без шуток. Мой папаня – тренер по хоккею и мечтал о мальчишке, но родилась я. Так что… удар у меня хороший.
– Верю, – хмыкнул бесстыжий Волк. – Показать?
– Член? Видела. Прости. Не заинтриговал ты меня своим хреном.
– Что, цвета не хватает?
– Какого?
– Не знаю. Пурпурного?
Волк намекнул на нашу первую встречу, когда он увидел меня с фаллосом пурпурного цвета.
– Неплохой прибор!
Волк красноречиво стрельнул глазами вправо, и я поняла, что этот хам позволил себе гораздо больше, чем я могла себе представить. Он достал мою коробку порока – мой ящичек с секс‑игрушками, который я хранила на дне шкафа.
Наглец не просто достал этот ящичек, он аккуратно разложил в ряд все игрушки.
Все. Все. Все.
На миг меня стыдом ошпарило. Изнутри.
Но потом я разозлилась… Стыдоба была тогда, когда он проверял, есть ли у меня месячные, и вставил пальцы рядом с тампоном. Стыдно было думать, что я могу поддаться, а это… Нет, не заставит он меня стыдиться.
