По ту сторону глянца

Не люблю надолго задерживаться в квартире Агнии после ее ухода. Сразу лезут в голову дебильные мысли. Например, не водит ли она сюда другого талантливого протеже в свободные от наших встреч дни. Точнее ночи. Днем Агния с потрохами принадлежит своему агентству, на раскрутку которого потратила лучшие годы своей жизни. Это еще неприятнее, чем гадать о том, в какие ночи она трахается с мужем. Я давно научился не питать иллюзий на чужой счет. Во многом благодаря Даниловой. Она до основания раскачала вбитые мне с детства нравственные установки, превратив в законченного циника, благополучно забившего на моральные нормы. Иначе я бы просто не вывез то, что происходит в моей жизни сейчас.

– Ты никогда не рассказывал, что у тебя такая большая семья.

– Про Вику ты знаешь, – сунув в рот сигарету, щелкаю зажигалкой.

– Но у тебя есть еще тринадцать братьев и сестер, – стук каблуков медленно приближается, а я непроизвольно раздражаюсь. Зачем она лезет на мою личную территорию, при этом упорно не пуская меня в свою?

– Пятнадцать детей непросто воспитать, но мои родители справились.

– Не просто справились, – остановившись, восклицает Агния. Ее взгляд прожигает мой затылок, пока я пускаю кольцами дым в открытое окно. – Я погуглила статьи, и, честно говоря, в легком в шоке. Твоя мать получила орден родительской славы, когда у нас только закрутилось. Это же повод для гордости. Почему ты ничего мне не сказал?

– Ну вот, теперь ты в курсе, что я вырос в показательно благополучной семье.

– Все не так радужно, как пишет пресса? – деликатно уточняет она, озадаченная моей реакцией.

– Все еще лучше. Не без, сложностей, конечно. Но это мелочи, небольшие шероховатости, которые случаются в каждой семье, – развеиваю ее сомнения. – У меня лучшие родители на планете. Это чистая правда.

– Это невероятно, Максим, – растроганно произносит Агния, положив ладошку на мое плечо. – То, что они сделали для чужих детей.

– Для них мы были своими, – резко отвечаю я, бросая недокуренную сигарету в треснутую вазу. – Они дали нам столько любви, заботы, поддержки и внимания, какой не получают единственные дети в семье.

– Ты прав, – с горечью выдыхает она.

Ее рука безвольно соскальзывает вниз. Развернувшись, я зарываюсь пальцами в густые шелковистые волосы, и сталкивая нас лбами, смотрю в затуманенные болью глаза.

– Перестань себя винить. Ты его этим не вернешь, – отчетливо проговариваю я.

– Не смей… – она резко отстраняется, толкая меня в грудь. – Никогда! Понял меня? – срывающийся голос переходит в яростное шипение, в глазах плещется гнев.

Я ожидал подобную реакцию, но, блядь, сколько можно молчать. Мы три года делим с ней постель, и мне до чертиков опостылела роль бессловесного любовника. Не могу я равнодушно смотреть, как она сжирает себя заживо надуманным чувством вины.

– Не ты посадила шестнадцатилетнего сына на тот проклятый байк. Черт, даже не ты его купила. Если тебе так необходимо кого‑то обвинить, то…

– Заткнись, – хлесткая пощечина обжигает мое лицо.

Стиснув зубы, я замолкаю. Какое‑то время мы молчим, испепеляя друг друга тяжелыми взглядами. Напряжение между нами сгущается, становясь невыносимым. Густым и осязаемым. Словно сотни электрических разрядов взрываются в воздухе. Агния сдается первой. Шумно втянув воздух, тянется к моей пылающей щеке и виновато проводит по ней костяшками дрожащих пальцев.

– Прости, я не должна была…

– Не должна, – качаю головой и отвожу ее руку в сторону. – Тебе пора. Муж скоро проснется, а завтрак еще не готов.

– Матвей сегодня не ночует дома, – бесцветным тоном отвечает она. – У меня важная встреча через час, иначе я бы осталась и приготовила завтрак тебе. Еще раз прости, Максим, – она убегает прежде, чем я успеваю ее остановить.

Прежде, чем сам осознаю, что действительно хочу ее остановить.

– Блядь, – с досадой рявкаю я, когда хлопает входная дверь, и со всей дури луплю кулаком в стену.

 

– Явился, – фыркает Викки, моя бесячая близняшка, когда через час я заваливаюсь в наш таунхаус в закрытом коттеджном поселке. – Ты хотя бы иногда дома появляйся, а то я скоро забуду, как ты выглядишь.

– В смысле? Я вчера целый день тут торчал.

– Ага, – кивает сестра. – Не выходя из своей комнаты, а до этого две недели в Лондоне прохлаждался. Я, может быть, соскучилась!

– Не прохлаждался, а работал, Вик, – раздраженно поправляю я.

– Ты, кстати в курсе, что Машка в МГУ перевелась и в Москву переехала?

– Откуда?

Маша – это одна из моих многочисленных сестричек. В детстве грезила стать балериной, но что‑то там у нее не срослось. Насколько я помню, она в прошлом году поступила в Тверской универ.

– Вот именно! Совсем про семью забыл, – с упреком бросает Вика, вываливая на мою голову подробности Машкиной жизни. Я, конечно, радуюсь успехам Марии, но сейчас болтовня сестры меня жутко утомляет.

Не проходит ни дня, чтобы я не пожалел, что согласился взять совместную ипотеку. Почему я вообще это сделал? Ах, точно, Викки же чемпион по попаданию в неприятности, разгребать которые в итоге всегда приходится мне. И я почему‑то решил, что на расстоянии контролировать ее будет гораздо сложнее. В итоге, избавившись от одного головняка, приобрел себе новый. Теперь она каждый день играет на моих нервах. Причем виртуозно и со всей душой. У нее в этом особый талант. Я бы даже сказал – прирожденный дар. Вика – актриса, и не из погорелого театра, а из самого что ни на есть настоящего.

– А ты чего не спишь? Рано же еще, – мрачно интересуюсь я, и, разувшись, прохожу на кухню. Она семенит следом.

– В смысле? Ты забыл? Ко мне сегодня гости придут.

– Гости? Посреди недели?

– Макс, ты совсем, что ли? Я же тебе говорила вчера, что мне дали роль в новом спектакле. Будем отмечать в узком кругу, – Викки хлопает в ладоши, радостно пританцовывая. – Ты просто обязан мне что‑нибудь подарить.

– Еще чего, – ухмыляюсь я. – Насчет гостей, Вик. Правила помнишь?

– Никакой музыки после десяти, никаких наркотиков, никаких оргий, – загибая пальчики, перечисляет сестра.

– Молодец. Смотри, я соседей предупрежу. Накосячишь, накажу финансово.

– Ууу, какой грозный, – скорчив смешную рожицу, дразнится Викки. Двадцать шесть стукнуло, а ума, как у шестнадцатилетки. – Погоди, а ты куда‑то намылился опять?

– Ага, поеду к Сереге на базу за город. Он в отпуске, отрывается на природе, а у меня как раз пару дней свободных есть.

– Поезжай, конечно. Правильно, чего тут тухнуть. Лето на дворе, жара, отдыхать тоже иногда нужно, – поддакивает Викки.

– Не вздумай толпу притащить. Не больше десяти человек и много не пить, – снова предупреждаю я, дергая на себя дверцу холодильника. – Ты опять забыла заехать в супермаркет? Вик, тебе хоть что‑нибудь можно доверить?