Полуночная роза
– Не паникуй, Самина, – успокоил жену Вивек, – сейчас будет.
– Он обещал, что встретит нас на вокзале в десять часов, чтобы прийти на праздник вместе, как все нормальные семьи. Клянусь, Вивек, этот мальчишка не уважает семейные ценности, и я…
– Тише, дорогая, он хороший мальчик, просто очень занят.
– Ты думаешь? – спросила Самина. – Я что‑то начинаю сомневаться. Каждый раз, когда я звоню ему по городскому телефону, мне отвечает новый женский голос. Знаешь ведь, что такое Мумбаи: там полно бессовестных болливудских хищниц! – Она понизила голос, не желая, чтобы их услышали.
– Между прочим, нашему сыну двадцать пять лет, у него свое дело, и он как‑то справляется, – пожал плечами Вивек.
– Пора открывать шампанское и произносить тосты. Кева опасается, что бабушка устанет, если мы заставим ее ждать, – вздохнула Самина. – Если Ари не появится в течение десяти минут, я попрошу начинать без него.
– Я же сказал, что сейчас будет… – Вивек широко улыбнулся своему любимому сыну, входящему в комнату. – Твоя мама, как всегда, поднимает панику, – добавил он, тепло обнимая Ари.
– Ты обещал быть на вокзале, мы прождали целый час! – нахмурилась Самина, отлично понимая, что не сможет долго сопротивляться обаянию своего отпрыска.
– Прости, мамуля. – Ари нежно взял ее за руки и торжествующе улыбнулся. – Меня задержали срочные дела, и я пытался дозвониться, но твой мобильный, как всегда, отключен.
Ари с Вивеком заговорщически переглянулись. Неумение Самины пользоваться мобильным телефоном всегда было в семье поводом для шуток.
– Как бы то ни было, я здесь. Я что‑то пропустил? – Ари обвел глазами комнату.
– Нет, к счастью, у Анахиты столько гостей, что она не заметила твоего опоздания, – ответил Вивек.
Повернувшись к основательнице рода, гены которой передались ему через поколения, Ари заметил на себе испытующий взгляд.
– Ари, ты все‑таки решил к нам присоединиться, – улыбнулась Анахита, – подойди и поцелуй свою прабабушку.
– Может, твоей бабушке и сто лет, но она все замечает, – прошептала Самина Вивеку.
Анахита протянула к Ари хрупкие руки. Толпа расступилась, и все глаза обратились на него. Молодой человек подошел к имениннице, опустился на колени и склонился в глубоком поклоне, ожидая благословения.
– Прости, что опоздал, нани[1], мне пришлось проделать долгий путь.
Анахита посмотрела ему в глаза так пристально, словно хотела заглянуть прямо в душу.
– Ничего, – ответила она, легко прикоснувшись тонкими иссохшими пальцами к щеке внука. – Хотя я всегда считала будильник чрезвычайно полезным изобретением, – добавила она почти шепотом, исподтишка подмигнула ему и показала, чтобы он встал. – Поговорим с тобой позже. Кеве не терпится начать церемонию.
– Да, нани, – залившись краской, ответил Ари, – с днем рождения!
Возвращаясь к родителям, молодой человек недоумевал, откуда прабабушка знает причину его опоздания.
Дальше все шло по плану. На правах старшего внука Анахиты Вивек произнес прочувствованную речь о ее замечательной жизни. Шампанское лилось рекой, языки развязались, и неловкость, всегда сопровождающая массовые семейные сборища, исчезла. Редко встречающиеся между собой старшие родственники вспомнили, кто есть кто, неизбежное соперничество отошло на второй план, а их отпрыски перестали стесняться и нашли общий язык.
– Ты только посмотри на своего сына! – сказала Вивеку Муна. – Кузины вокруг него так и вьются. Ему пора подумать о женитьбе.
– Сомневаюсь, что это входит в его планы, – ответила свекрови Самина. – Современные мужчины не женятся раньше тридцати.
– Значит, вы не собираетесь искать ему невесту? – поинтересовалась Муна.
– Мы бы с радостью, только вряд ли он согласится с нашим выбором, – вздохнул Вивек. – У нового поколения свои понятия. У Ари собственное дело, он путешествует по всему миру. Времена изменились, мама, и мы с Саминой позволим детям выбирать спутников жизни самостоятельно.
– Неужели? – подняла бровь Муна. – Какая современная точка зрения! Между прочим, из вас вышла неплохая пара.
– Да, мама. – Вивек взял Самину за руку и улыбнулся. – Ты нашла мне прекрасную жену.
– Мы не можем плыть против течения, – поддержала его Самина. – Молодежь теперь поступает, как им заблагорассудится, они хотят решать все сами. – Желая поменять тему, она нашла взглядом Анахиту. – Ваша мать – такая прелесть, просто чудо!
– Мама – большая умница, только меня беспокоит, что она живет здесь с одной лишь Кевой, – вздохнула Муна. – Зимой в горах холодно, это вредно для ее старых косточек. Я много раз звала ее к нам в Гухагар, но она упорно отказывается. Говорит, что здесь чувствует себя ближе к корням и к своему прошлому.
– Ох, уж это таинственное прошлое, – сказал Вивек. – Мама, ты когда‑нибудь выпытаешь у нее, кто твой отец? Я знаю, что он умер еще до твоего рождения, но и только.
– Меня это интересовало, когда я росла. Тогда я засыпала ее вопросами, а сейчас… Какая разница? Мама любила меня за двоих, и я не хочу ее огорчать, – пожала плечами Муна, с любовью посмотрев на Анахиту.
Та поймала ее взгляд и поманила дочь к себе. Муна подошла к матери.
– Что ты хотела, матаджи?[2]
– Я немного устала. Пожалуй, вздремну, – подавила зевок Анахита. – А потом мне надо поговорить со старшим правнуком, Ари.
– Кева, отведи маму в спальню, пожалуйста. – Муна помогла матери встать и, оставив ее на попечении служанки, вернулась к сыну с невесткой. – Мама пошла отдыхать, а после хочет поговорить с Ари.
– Правда? – удивился Вивек. – Интересно, о чем?
– Кто знает? – вздохнула Муна.
– Надо предупредить Ари: по‑моему, он не собирался задерживаться. У него рано утром деловая встреча в Мумбаи.
– Ничего, пусть хоть раз в жизни поставит на первое место семью, – сердито сказала Самина. – Пойду разыщу его.
Когда мать сообщила Ари, что прабабушка хочет с ним поговорить, тот, как и предполагал Вивек, вовсе не обрадовался.
– Я не могу пропустить самолет, – заявил он. – У меня важные дела.
– Тогда пусть отец скажет своей бабушке, которая отмечает столетний юбилей, что ее старшему правнуку некогда.
– Ну, мам… – вздохнул Ари, увидев, как помрачнела мать. – Ладно, останусь. Только мне надо найти сигнал и позвонить, чтобы отменить встречу.
[1] Нани – уважительное обращение к старшей родственнице в Индии.
[2] Матаджи – ласковое обращение к матери (хинди).
