Помещик. Том 3. Ратник
– Ну как знаешь…
Снова прошли несколько шагов в тишине.
– Татарина, надеюсь, ты мне в слуги не метишь? – осторожно поинтересовался Макарий.
– А? Нет. Татарин и татарин. Командовал отрядом, что за долю в добыче прикрывал охотников, шастающих по землям моим. Я за него уже сговорился на несколько наших пленников выменять.
– Слава Богу! – без тени наигранности произнёс митрополит и перекрестился.
– Только…
– Что? – нервно переспросил Макарий.
– Странную вещь он мне поведал. Оказывается, кто‑то из местных один из отрядов охотников нацелил на Андрея. Обещая золотые горы. И мне интересно, кто этот человек. Ничего сказать мне не хочешь?
– Государь, клянусь! – воскликнул митрополит и поцеловал крест. – Мне о том ничего не известно. Даже если кто из моих людей и шалил, то мне ничего не сказывал.
– Да ты не кипятись, – примирительно произнёс Царь, глядя ледяными глазами на митрополита, – просто если вдруг узнаешь, я буду очень благодарен. Эту гадюку, что супротив своих водит супостатов, надо найти и раздавить.
– Мнишь, что не единожды гадости творил этот злодей?
– Не единожды. Только, если станешь узнавать, не шуми. А то как колдун утечёт.
– А может, колдун и этот злодей – один и тот же человек?
– Может… – кивнул Царь. – И ты уж будь добр, разберись с этим колдуном. А то я тревожусь. Тула – щит Москвы. И если он падёт, то разорение великое татары учинят нам.
На том и разошлись.
И уже полчаса спустя Царь зашёл к своей любимой супруге – Царице Анастасии.
– Все вон, – коротко и ёмко произнёс он негромким голосом. И женщины, что постоянно вились вокруг его жены, немедленно прекратив все свои дела, вышли.
– Поговорил? – спросила Анастасия, когда дверь закрылась и движение за ней прекратилось.
– Поговорил. Ты снова оказалась права. Достаточно было сказать о том, что его люди на него ябеды несут, чтобы его купить. Старик теперь устроит им тарарам. Главное, чтобы не догадался, что я его за нос вожу.
– А как он догадается? – мягко улыбнувшись, спросила Анастасия.
– Тоже того не ведаю, но человек предполагает, а Бог располагает. Кстати, он мне наконец‑то признался в том, что опять за моей спиной игры играл с Андреем.
– Так испугался?
– А чего ему не испугаться? Если ябеды его люди несут, то подвинуть хотят. Во время прошлого разговора я ему намекнул, будто бы силы у Сильвестра стало много. И что он о старцах Белозерских вновь сказывал с восхищением, находя отклик в сердцах у многих…
Царица улыбнулась.
Митрополит Макарий был последователь иосифлян, то есть сторонников стяжания церковного имущества.
Менее века назад они столкнулись лоб в лоб с так называемой «ересью жидовствующих», которые держались примерно тех же тезисов, что и протестанты в Европе. В том числе и отказа от церковных владений. Дескать, это развращает Церковь и плодит грехи. Иоанн III, дедушка её мужа, долго балансировал между этими силами. Но в итоге выступил на стороне Иосифа Волоцкого. Однако явной последовательности в борьбе с «жидовствующими» не проявлял, так как их позиция ему как монарху очень импонировала.
Софья Палеолог и продвигаемый ею на престол сын Василий разыграли видимость всецелого разделения позиций иосифлян для получения их поддержки. Однако действовали опять‑таки не последовательно и осторожно. Так что к правлению Иоаннп IV свет Васильевича сторонников у нестяжателей, как ещё называли сторонников этой ереси, хватало. В том числе и приближённый к Царю протопоп Сильвестр. Ядром же духовным этого направления, как и век назад, оставались так называемые Белозерские старцы и вообще православный север.
Если бы Сильвестр не накосячил во время недавней болезни Государя, то имел все шансы добиться в некой перспективе секуляризации церковных владений. В пользу казны. Однако болезнь показала, насколько шатка власть Царя. И что Иоанну попросту не на кого опереться в столь перспективных и интересных церковных реформах, которые могли бы принести в казну массу земли и денег. А также уменьшить влияние Церкви как аппарата, открыто местами конкурирующего с Царём. Иоанн был вынужден пойти на попятную. Да и личная антипатия к Сильвестру, как к человеку ненадёжному, сделала своё дело.
Но разве это мешало «дразнить гусей», то есть подначивать иосифлян, через вот такие вот многоходовые подачи? В конце концов, пока митрополит будет занят чисткой аппарата, его внимание и интерес к другим делам поостынет. Да чувство уязвимости повысит лояльность престолу.
– А ты не хочешь прикрыть это самоуправство в Туле? – обменявшись с супругом довольной улыбкой, спросила Анастасия.
– Я хочу посмотреть, что из этого выйдет. Задумка неплоха. Если она начнёт приносить пользу, то я этих толстосумов по всей Руси таким же заниматься обяжу.
– Но это самоуправство в обход тебя.
– Вчера из Тулы гонец от воеводы прибыл, – переменил тему Царь.
– Опять что‑то там приключилось?
– Опять, – криво усмехнулся Иоанн.
– Дай‑ка угадаю. Это как‑то связано с этим юным воином?
– С Андреем. Да.
– И ты мне сразу не сказал?
– Я сегодня беседовал со своим духовником… Понимаешь, кое‑что прояснилось. Один из знахарей, перед тем как сбежать из‑под Тулы, успел сказать очень интересные слова. Он полагает, что в городе укрывался от татар сильный волхв или ведун, который, испугавшись падения Тулы, призвал силу старых Богов и пробудил кого‑то из древних воинов, что спал в кургане где‑то неподалёку.
– Звучит странно и страшно.
– И дух этого древнего воина, не имея собственного тела, ибо оно давно обратилось в прах, вышвырнул из Андрея его душу, заняв её место.
– О Боже! И это чудище было тут!
– Судя по реакции на распятие, святую воду и освящённые места, это чудище вполне православное. И очень даже полезное.
– Всё равно! Это мертвец!
– Судя по всему, пробудили не только воина старого, но и его любимую. И та вселилась в Марфу.
– Ох…
– И Марфа ныне непраздна. Она ждёт ребёнка от Андрея.
– Но как это возможно?
