Помещик. Том 8. Мир-о-творец

 

1560 год, 16 января, Константинополь

 

Софийский собор в древнем граде Константина полнился людьми. Да, по сути, он ими был попросту забит. Как бочка кильками. И, что примечательно, добровольно.

По приказу Андрея у Софии уже снесли минареты и в целом более‑менее успели восстановить облик древнего храма. Плюс‑минус, конечно. Потому что работ предстояло еще очень прилично. И денег, как и сил, эти работы стоили великих. Посему такие проекты Император откладывал на потом.

Не до них.

К слову сказать, повального освящения мечетей после занятия Константинополя не было произведено. Только самые важные старинные церкви, некогда переделанные в мечети, получили возрождение в старой роли. Основной же кластер культовых сооружений оказался закрыт и находился на импровизированной консервации.

Со всем этим добром Андрей собирался разбираться позже. Тем более что сейчас в городе попросту не имелось необходимого количества прихожан.

Общая его идея проста.

Он хотел «освободить» все старые церкви. Из мусульманских же культовых сооружений сохранить усыпальницы и отдельные образцы культурного наследия, то есть самые красивые и чем‑либо особо выдающиеся. Все, что сверх того, оставить под вопросом. Больше ориентируясь на нужды горожан, чем на некую генеральную идеологию.

Но это потом.

А пока более‑менее действовала лишь Святая София, на восстановление которой были брошены все наличные ресурсы…

Люди шумели, бурно обмениваясь новостями.

И тут снаружи донесся слитный гул военного приветствия.

Все затихли.

На площади перед собором находился при полном параде легион, выстроенный словно по линейке. Доспехи начищены. Одежда выстирана. Краска на щитах обновлена. Во всяком случае, там, где это требовалось.

Легион был выстроен так, чтобы образовывался коридор, по которому Андрей и шествовал.

Пешком.

Он также был облачен в свои золоченые латные доспехи. Лишь шлем держал в руке – на локте. В остальном – полное боевое облачение.

За ним – его палатины.

Латники с большими круглыми щитами, украшенными хризмой. Они шли колонной по двое, четко печатая шаг, чем создавали определенную музыку шествия. Мелодию.

– Здорово, орлы! – громко произносил Андрей, делая небольшую остановку.

– Здравия желаю, Государь‑Император! – хором отвечали легионеры.

И это приветствие, словно волна, распространялась вдоль этого живого коридора. После чего он делал еще шагов пятьдесят. И вновь здоровался…

Так Андрей и добрался до собора.

Двери перед ним услужливо распахнули. И он вошел внутрь.

А следом – его палатины.

Внутри лязг металла и звук слитных чеканных шагов производил еще больше эффекта. В первую очередь благодаря прекрасной акустике собора. Ну хорошо. Не прекрасной, но куда более подходящей, чем площадь. Тем более что все гости заткнулись и молча наблюдали за происходящим…

Все эти несколько месяцев Андрей не сидел без дела.

Он не только готовился к коронации и решал повседневные хозяйственные дела разгромленного, опустевшего города, но и занимался активно дипломатией. Так что здесь, в соборе, оказались очень многие уважаемые люди с большей части земель бывшей Османской империи. Как с Балканского полуострова, так и из Малой Азии. А еще масса иных представителей.

Богато набилось разных, но без оговорок важных персонажей.

И никто из них не ожидал, что Андрей явится на коронацию в доспехах и с такой крепкой охраной. Ведь палатины выглядели очень внушительно и опасно. Особенно в той связи, что все гости оказались разодеты в пух и прах. Один второго пышнее. И в случае чего защитники Императора могли бы их легко перебить. Всех. Что несколько нервировало. Ведь Император явился на коронацию в доспехах. Как это расценивать? Опасение покушений? Или что? Или он что‑то задумал? В общем, странно и нервно…

Да, доспехи Андрея позолочены и были красивы. Но они оставались доспехами…

Самым важным гостем являлся, конечно, Папа Римский.

Император до конца не верил, что тот приедет. Однако он явился. Быстро. ОЧЕНЬ быстро. Видимо, предложение выступить единым фронтом против протестантов показалось ему крайне заманчивым. Да еще и с такими убийственными формулировками.

Пий IV… его избрали только лишь 25 декабря. Сразу после смерти печально известного Джанпьетро Карафа, известного также как Павел IV. Избрали, и вот – уже прискакал. Политическая конъюнктура ситуации выглядела очень скользкой. Однако терять такой шанс Пий не стал. И действовал в должной степени решительно…

Так вот – Андрей вошел.

Приблизился к алтарю.

И началась праздничная литургия, которую служили вместе все пять Патриархов древней Пентархии. На греческом и латинском. По очереди. Что в немалой степени смущало гостей, не привыкших к этому. Ведь такого не происходило уже несколько веков. Схизму никто не отменял. И как это понимать?

Меж тем служба шла своим чередом.

Долгая.

Напряженная.

И максимально торжественная.

Пока наконец Император не взошел на небольшой подиум.

Главный иерарх Рима помазал его лоб миром. И подал корону, которую ему поднесли четыре остальные Патриарха Пентархии.

Андрей взял ее и надел на себя сам.

Впервые в истории европейских монархов. Что вызвало новую волну ропота гостей, удивленных таким шагом.

Меж тем действо продолжалось.

Главный иерарх Константинополя вручил ему цеп о три звена, типичный для фараонов Древнего Египта. Красивый такой. Золоченый.