Последний мерзавец

Автор: Ольга Сергеевна Рузанова

Дата написания: 2024

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 22.11.2024

Аннотация

Последний мерзавец – так шептались о моем сводном брате в городе. Однако репутация дебошира и бабника лишь подогревала интерес к нему женской половины населения. Дамы любили его так же сильно, как их мужья ненавидели. Однажды очередь дошла и до меня, и теперь я не знаю, как жить дольше.– Значит, все, что говорили о вас, это правда?! – мечусь взглядом между ними двумя. – Все это время вы встречались за моей спиной?..Илья молчит. Шевеля челюстью, мрачно смотрит на меня и молчит.

Ольга Рузанова

Последний мерзавец

Глава 1

Милена

Солнце палит нещадно. Кажется, словно через черный кружевной платок на мою голову стекает раскаленная лава. Шея под черной тканью сопрела и жутко чешется.

– Ангел смерти забрал его, – монотонно бубнит батюшка. – Бодрствующего в самых благих помышлениях…

Тяжко вздохнув, бабушка утирает слезы черным платочком, и я в знак поддержки сжимаю ее худенькое плечо своей ладонью. Специально для нее и ее старенькой сестры у гроба поставили скамейку. Я стою позади них, то и дело подавая нюхательную соль или воду.

– Он был человеком большого сердца и чистой души, – нещадно льстит покойному священник. – Отцом всем нам и любимым сыном и братом… Нес мир и добро в наши жизни…

Опускаю взгляд, чтобы не видеть ироничные усмешки на лицах присутствующих. Зря я не надела траурную вуаль, как мама. Мои щеки горят от постоянного к себе внимания.

Перекрещиваю себя, как батюшка и все остальные, и устремляю взгляд к покойному отчиму. Горло тут же опоясывает спазм, но я держу себя в руках. Просто не хочу давать повода для новых сплетен. О нашей семье и так очень любят посудачить.

Официальная версия смерти моего отчима Берга Льва – инфаркт. Почти правда, если не брать во внимание то, что он случился после продолжительного запоя. Сердце не выдержало.

– Упокой, Господи, душу раба твоего… – читает нараспев священник. – И даруй ей царствие небесное…

Чувствую, как бабушка тянет за рукав моего платья.

– Он пришел? – спрашивает, подняв ко мне лицо.

В выцветших глазах столько надежды, что мое сердце сжимается от жалости.

Стараясь действовать незаметно, осматриваю присутствующих еще раз и, не найдя того, о ком она спрашивает, отрицательно качаю головой.

– Мерзавец! – всхлипнув, цедит сквозь зубы.

Его ждем не только мы. На это представление съехалось больше двух сотен человек, а гвоздь программы все никак не появляется. Какое, должно быть, они испытывают разочарование!

– Ничего святого, – доносится сзади чей‑то голос. – В голове не укладывается, как такое возможно.

– А я не удивлена, – вторят ему. – Он сын своего отца. Тому тоже было плевать на нормы морали.

Громко прочистив горло, даю понять, что я все слышу. Похороны – не самое удачное время сплетничать.

Разговоры тотчас прекращаются, но в чем‑то с кумушками я согласна. Как можно проигнорировать похороны собственного отца?! Как?!

– …И прости им все прегрешения вольная и невольная, и даруй им царствие небесное… – читает отец Иннокентий на одной ноте.

– У меня голова кружится, – жалуется мама, опираясь на мое плечо.

– Присядь, – предлагаю шепотом.

– Я не сяду рядом с этом мегерой.

– Ма‑ам… – выстанываю беззвучно. – Пожалуйста…

Ловлю как минимум три пары любопытных глаз на нас с ней и тут же потупляю взгляд.

Вчера вечером все местные паблики пестрели заголовками: «Признает ли миллиардер своего незаконнорожденного сына после смерти или оставит состояние приемной дочери?!»

Желающие узнать сплетни первыми сегодня все пришли сюда. Поглядывая на нас, шепчутся в ожидании сенсации.

– Пришел? – снова спрашивает бабушка.

Я качаю отрицательно головой и вдруг чувствую, как обстановка вокруг начинает меняться. По толпе словно рябь проходит, она приходит в движение, а шепотки постепенно превращаются в гул, заглушающий негромкий голос священнослужителя.

– Пришел!.. – выдыхает тихо мама, но обернуться не осмеливается.

Я поворачиваю голову с сторону дороги и вижу у обочины алого цвета кабриолет с откинутой крышей. Ловко выпрыгнув из машины, Илья, сын моего покойного отчима, забирает с заднего сидения черный венок и уверенной походкой направляется в нашу сторону.

От жары и духоты или от стыда, что я испытываю за него, меня с ног до головы обдает жаром.

Провокатор. Даже в такой момент проявляет неуважение к покойному и ситуации в целом.

Все присутствующие, забыв о усопшем и отпевающем его священнослужителе, смотрят только на Илью. На нем совершенно неподобающая случаю одежда – кеды, голубые потертые джинсы и безрукавка на голое тело. Глаза спрятаны за черными авиаторами, а на голове бардак, словно он только что проснулся.

– Доброго светлого денечка! Как настроеньице?.. – приветствует жизнерадостным тоном.

Позади раздается чей‑то жалобный стон.

– Богохульник…

– Безбожник…

– Негодяй.

– Мерзавец!.. – удовлетворенно подхватывает бабушка.

Прошествовав мимо близких и родных покойного Берга, устанавливает рядом с гробом черный венок с траурной лентой. Мама, ахнув, несдержанно выругивается. Шокированные вздохи быстро разносятся по всей толпе.

– Что?.. – дергает за рукав бабушка. – Что там написано? Прочти мне. Я ничего не вижу.

Я читаю то, что написано серебряной краской, и едва не теряю дар речи.

– Милена!.. – тянет она за руку. – Что там?

– «Покойся с миром, старый черт», – склонившись над ней, проговариваю на одной ноте.