Потерянное солнце
Я фыркнула и отстранилась, чтоб посмотреть на себя в зеркало. Правая сторона лица все еще горела от пощечины, отчего на коже появился розовый оттенок.
– По крайней мере, сегодня без крови.
Я развернулась и плюхнулась на диван.
– Лер, я не понимаю, почему ты сама не пойдешь в опеку и не нажалуешься на него? Все соседи пойдут в свидетели.
Я покачала головой и нахмурилась, вспоминая первый и единственный раз, когда пыталась это сделать.
– Бесполезно. Они не нашли ничего, что могло свидетельствовать о том, что я нахожусь там в опасности. Я не верю людям из социальной службы.
Меня пробила дрожь от воспоминаний двухлетней давности. Комиссия пришла к нам домой неожиданно. На тот момент отец не был пьян. Иногда у него бывают просветы от алкогольного запоя. Убедившись в том, что дома все «в порядке» (ведь у меня даже была своя отдельная комната), они быстро ушли, написав пару бумажек. Отец тогда пришел в ярость. Он избил меня бутылкой, зная, что это не оставит следов. Тогда я несколько недель испытывала боль при любом движении.
– Я принёс тебе поесть, – сказал Егор, плюхаясь на диван рядом со мной.
Он достал из своего рюкзака термос и контейнер с бутербродами.
– Ты лучший! – воскликнула я, бросаясь ему на шею.
– Перестань! – отмахнулся он и налил мне чай, пока я с жадностью запихивала бутерброд себе в рот.
Егор дал мне возможность нормально поесть, поэтому не прерывал с разговорами. Спустя десять минут я откинулась на спинку дивана, чувствуя, что объелась.
– Спасибо. Ты спас мне жизнь… – я дотронулась до руки парня и сжала его ладонь в своей. – В очередной раз.
Егор только отмахнулся.
– Прекрати. Я же говорил тебе, что ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь.
Я грустно улыбнулась и зевнула, аккуратно прикрывая рот ладонью.
– Ложись, поспи. Не буду тебе мешать.
Егор встал, освобождая мне место на диване, и потянулся за пледом, который тоже принёс с собой.
– Я приду утром и принесу что‑нибудь на завтрак.
– Спасибо.
Я откинулась на подушку, чувствуя, как Егор укрывает меня пледом. Он поцеловал меня в макушку, но я никак не отреагировала. Я знала, что парень давно влюблен в меня, но никогда не отвечала ему взаимностью. Егор всегда был для меня другом. Не более. Я открыла глаза как раз в тот момент, когда он щелкнул выключателем, и студия погрузилась во тьму. Лунный свет пробирался через окно, слегка освещая пространство вокруг меня. Рядом с диваном стояла барабанная установка, синтезатор и электрогитара. Именно на ней играл Егор. Не знаю, получится ли у них с группой что‑то в будущем, но я искренне желала ребятам успехов. Мне нравились песни, которые они создавали.
Я вновь закрыла глаза и тут же погрузилась в сон.
Глава 3
Никита
Знаете, что приносит большую эмоциональную боль? Это когда ты видишь слезы своего ребенка, потому что подвел его.
– Пап, ты обещал! – воскликнул Илья, кулаком вытирая слезы.
– Сынок, я знаю. Прости, просто кое‑что случилось, и мне придется задержаться.
Я смотрел на экран мобильного телефона, наблюдая, как мой сын плакал. Сердце сжималось от жалости.
– Я обещаю, что завтра мы обязательно поиграем в те игры, которые ты купил сегодня с бабушкой, но мне правда очень жаль.
– Не обещай, если не можешь сдержать свое слово. Ты говорил, что мужчины всегда должны отвечать за свои слова.
Это выбило из моей груди весь воздух. Он бросил телефон, и я увидел на экране потолок своей гостиной. Спустя пару секунд появилось лицо моей матери.
– Он прав, Никит. Не обещай ему, если не уверен. Илья очень ждал вечера, чтобы провести его с тобой.
Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Мам, я правда не могу сейчас приехать. Пожалуйста, поговори с ним.
Я отключился в надежде, что станет легче, не видя разочарованного лица своего ребенка, но этого не случилось.
– Я все слышал, прости, – раздался голос рядом со мной.
Рома вышел из тени, прикуривая сигарету.
– Поверь, ты хороший отец.
– Сомневаюсь, – буркнул я, опираясь спиной на сложенные палеты.
– Мой отец никогда не проводил со мной время. Не говоря уже об играх.
Он протянул мне сигарету, но я покачал головой. Мы с Димасом оба бросили, уйдя из армии, но тяга все равно осталась. Я держался каждый раз, когда выходил из себя. Даже смерть Марины меня не подстегнула вернуться к этой пагубной привычке. Наоборот, я старался все пристальнее следить за своим здоровьем и здоровьем своих близких.
– Когда приедет фура? – спросил Рома, оглядываясь на парковку.
Мы только что проконтролировали первую выгрузку. Парни сидели и ждали следующей. Они все как раз были по заказу Новикова.
– Через полчаса примерно. Плюс еще примерно минут двадцать на рентген.
Рома сделал последнюю затяжку и бросил окурок на асфальт, притаптывая его ногой.
– Как рука? – кивнул я на его повязку на предплечье.
– До свадьбы заживёт, – пробурчал он и сложил руки на груди.
Я указал пальцем на свой шрам на левой щеке. Он был небольшим, но достаточно заметным даже при свете фонаря.
– Однажды мне тоже не повезло. Я имел неосторожность разбудить твоего брата во время кошмара, и вот…
Рома шокировано смотрел мне в лицо, опустив руки по бокам.
– Черт, – выдохнул он. – Ты мог лишиться глаза.
Я скучающе пожал плечами, как будто мы говорили о погоде.
– Но не лишился же.
– Вы с Димой говорите об этом так легко и просто. Такое ощущение, что вы ничего не боитесь.
Я нахмурился, обдумывая его слова.
– Люди всегда чего‑то боятся. Просто умело это скрывают. Если ты имеешь в виду страх смерти, я не боюсь умереть. Армия лишает тебя этого чувства.
Рома на мгновение замолчал и вытащил еще одну сигарету.
