Пожиратели призраков
– Сайлас! Стой! – мне приходится наклониться вправо, чтобы дотянуться до плеча и не дать ему выпасть на дорогу. Позади раздается гудок, когда я подрезаю другую машину. Мы сворачиваем на дальнюю обочину, гравий раздирает днище машины, потом меня резко заносит, и я выруливаю обратно на шоссе.
– Спятил?! Ты же…
– Остановисьостановисьостановись! – Что‑то в его голосе – внезапный поток слов, безумная ярость, – пугает меня. Я перестраиваюсь и съезжаю на обочину. Мы едва успеваем остановиться, как дверь распахивается, и Сайлас падает на гравий. Он приземляется на руки, а затем вскакивает.
– Ты нормальный вообще? Так же можно…
Но он не слушает. Оставляет дверь открытой и бежит. Мимо проносится непрерывный поток машин, лучи дальнего света освещают его тело.
– Сайлас, куда ты…
Я переключаюсь на паркинг и включаю аварийку – оранжевые лампочки пульсируют с громким щелк‑щелк‑щелк, – и протягиваю руку через пассажирское, чтобы закрыть его дверь.
– Сайлас!
К тому времени, как я выпрямляюсь на своем сидении, Сайлас уже перелез через ограду и добегает до леса, окружающего автостраду, за ним развевается пакет со счастливой желтой рожицей. Где его ботинки? Почему он без обуви?
– САЙЛАС! – кричу я.
Но уже слишком поздно. Он ушел.
«В жопу», – думаю я. С меня хватит. Я так больше не могу. Достало, мать твою. Не стану снова спасать Сайласа. Пусть сам себя спасает. Или убьется. Мне уже все равно. Насрать, черт вас всех побери.
Это последняя капля. И теперь все наконец‑то вылилось наружу.
Когда Калли звонит, я притворяюсь, что не понимаю, о чем она. Вру, что не спасала Сайласа и не выпускала его в дикий Ричмонд. Мне стыдно, но я уже ходила по Срыв‑авеню с Сайласом за ручку. Он всегда выбирался, так ведь? Он сильнее своей зависимости – ну, или в это мне хочется верить.
Сайлас должен выжить сам. Его никто не может спасти.
Я не могу его спасти. Уже нет.
Когда он стучит в мою дверь в три ночи – пуф, материализовался как из воздуха, – я так и не могу отойти от шока, насколько он не похож на себя. Кожа под глазами имеет желтоватый оттенок. Волосы стали тоньше. Мешок кожи и костей, который раньше был моим другом.
Он обхватывает мое лицо обеими ладонями и целует в лоб.
– Привет, малышка Деб, – Деб – значит «дебютантка». Смешно, да? – Можно я переночую у тебя?
Синапсы в моем мозгу не успевают срабатывать – Это плохая идея, Сайлас, – как он уже врывается в мою квартиру. А с собой все еще тащит тот пакет с улыбающейся рожицей.
– Я все налажу, – сразу начинает он, выдавая ту же фразу, что и всегда. – Я возьму себя в руки. Просто мне нужно где‑то перекантоваться… Где‑то, где я не один.
«Просто откажись, – слышу я в своей голове голос Нэнси Рейган. – Сайлас здесь не единственный зависимый, и тебе надо заняться своим здоровьем. Забей. Отпусти Сайласа».
Скажи это.
Скажи…
– Ладно, – говорю я, пуская его в свой дом, хотя он уже зашел.
– Клянусь, мне станет лучше. Кладу руку на сердце. Ты же мне веришь?
– Да, – выдавливаю я.
Он отключается быстрее, чем я дохожу до гостиной. Его кофта задралась, обнажая выступающие ребра на восковой коже.
Я не понимаю, дышит он или нет, поэтому подхожу на шаг ближе. Чтобы дождаться вдоха. Увидеть, как вздымается его грудь. «Черт, – думаю я, наклоняясь ближе, – пожалуйста, лишь бы он не передознулся на моем диване…»
Он вдыхает. Я отскакиваю назад, а сердце бешено колотится.
Завтра позвоню Амаре и Тобиасу и попрошу помочь. На этот раз его друзья будут рядом. Сбор старой доброй банды. Мы нужны Сайласу.
Я нужна ему.
Но это история о призраке. А призрак – это человек, попавший в петлю, обреченный повторять одни и те же действия снова и снова. Так кто же здесь призрак? Кто кого преследует?
Несмотря ни на что, я все еще верю – должна верить, – что он наконец‑то, наконец‑то что‑то осознает, хотя и понимаю, что Сайласа уже давно нет в живых. Это не тот Сайлас, которого мы все знали.
То, что осталось от нашего друга, – не более чем тень его прежней жизни. Призрак.
Сайлас был призраком задолго до смерти.
Коммунальные отходы
Интервенцию[1] предложила Амара. И я удивлена, насколько меня бесит, что я не додумалась об этом первой. Хочу я признать или нет, но интервенция не только для Сайласа. Правда. Она для всех нас.
Мы устали. Мы хотим почувствовать, что сделали все возможное, старались изо всех сил помочь ему… но никто не верит, что получится. Это бесполезно.
– Он вьет из тебя веревки, – перекрикивает Амара громкие колонки в баре. – И ты создала для этого все условия.
– Так это я виновата? – огрызаюсь я в ответ.
– Я тебя не виню… но ты посмотри на вас. Посмотри на себя, Эрин.
– Да я‑то что сделала?
– Э‑э… почти все, о чем он просит?
Сайлас говорит: можно переночевать.
Сайлас говорит: можно занять двадцать баксов.
Сайлас говорит…
[1] Интервенция – это процесс мотивации зависимых людей, не признающих наличие заболевания, к прохождению детоксикации или реабилитации. Проводится она организованными усилиями родственников или близких друзей больного.
