Преступная связь

Не предоставив ни единой возможности ответить ему парой неласковых, Кайден стартует вниз. На моей памяти ни один представитель мужского пола не позволял себе говорить со мной в подобном тоне и тем более затыкать! Я ему кто? Девочка на побегушках? Если на то пошло, тело, которое он охраняет – моё, и это он должен подчиняться, а не наоборот! Мгновенно закипаю от того факта, что мои женские чары не действуют на этого засранца. Ну и ладно! Мне есть кого ими обольщать.

Вооружившись этой правильной мыслью, спускаюсь вслед за ним, посматривая вниз. Тёплый вечерний ветер раздувает почти высохшие волосы, которые без конца попадают в рот, и я сожалею, что не прихватила заколку или резинку для волос. Не хватало ещё намотаться ими на перекладину и дать Пирсу новый повод для насмешек.

Продолжая перебирать руками и ногами, размышляю о сегодняшнем дне. Такое чувство, словно жизнь надо мной глумится за какие‑то промахи. Всё пошло наперекосяк с утра пораньше, начиная с принудительного зачисления в Колумбию и заканчивая хождением по зарослям не в том месте и не в то время. Знаю, что сказал бы Дэниел на это: «всё из‑за твоей фотографии».

Дэниел…

Я должна позвонить ему и всё рассказать. Возможно, спрятаться у него будет лучшим вариантом. Он – мужчина! И не даст меня в обиду. Адриану с маленькой Лианой я ни за что не стану подвергать опасности. Доминика нет в стране, а больше мне некуда податься. Они – самые близкие люди, которым я могу доверять.

Стоит ногам коснуться асфальта, моя ладонь снова оказывается в ладони Кайдена, который тут же тянет в сторону, противоположную от метро и центральной улицы. Семеню за ним, не успевая в такт с его широкими шагами, и принципиально молчу, не задавая вопросов. Я сама не хочу с ним говорить, а не смиренно выполняю его указ. И плевать, если он считает иначе.

Чёрный Jeep, припаркованный в соседнем переулке, приветливо пикает и мигает фарами при нашем приближении к нему.

– Садись внутрь, – командует Пирс, выпуская мою руку, и я, не переча, топаю к другой двери.

Забираюсь в салон по‑прежнему тихомолком и напускаю на себя максимально равнодушный вид, в то время как он за считанные мгновения заводит машину и даёт по газам.

– Всё, можешь говорить, – выдаёт Кайден, когда нас тормозит красный свет светофора.

Мне хочется задать миллион вопросов, не меньше, но я, какого‑то чёрта, не могу ничего поделать с той уязвлённой девочкой, что насупилась глубоко внутри, скрестив руки.

– Больно? – Едва уловимое касание моей щеки вынуждает вздрогнуть. От сумятицы в мыслях я и позабыла о том, что меня ударили.

Ценю, конечно, его беспокойство, но что‑то он припозднился. Щёку слегка саднит, но терпимо. Ушибленный лоб болит куда сильнее.

– Жаль, что тебе пришлось это пережить, но я не мог вмешаться раньше.

Выходит, он видел, как меня лупанул Брукс? Вряд ли ему удалось рассмотреть покраснение в полумраке салона.

– Ладно, извини. Ты ни в чём не виновата.

Кажется, сожалеет искренне, а не делает одолжение. Из‑за этого хочется тут же сдаться, но я держусь. Пусть продолжает извиняться. Готова это слушать часами.

– Буду говорить я, раз ты решила поиграть в молчанку. – Боковым зрением слежу за движениями водителя, пытаясь определить его настроение или психическое состояние, но тщетно. Выверенность чувствуется во всём: от спокойного управления машиной несмотря на вероятность преследования до расслабленной позы. – Тебя объявят в розыск минут через пятнадцать.

– Меня? – не выдерживаю, поворачиваясь к нему.

– Нас, – исправляется, улыбнувшись. – Непонятно, кто за всем этим стоит, но речь об очень влиятельных людях. И под словом «очень» я подразумеваю тех, кто имеет власть на уровне президента или ещё выше. Они метят высоко, вот почему убрали Мартидиса.

– Тогда очевидно, что его убрал конкурент, разве нет? – предполагаю жалостливо.

– Не факт. Возможно, тот, кто хочет подставить конкурента. Или кто‑то третий.

– Кайден, те люди, которые представились ФБР… У них есть доказательства моей причастности, понимаешь? Они подсунули фото Мартидиса и пистолеты. А про Блумберга…

– Я всё слышал, Николь. Во время их обыска я был на балконе.

Ах, да. Точно…

– И что теперь? Как быть? Нас посадят? – Меня снова начинает потряхивать, хотя казалось, что я свыклась со всем случившимся.

– Не посадят.

На этом самоуверенном ответе Кайден паркуется возле торгового комплекса за небольшим фургоном и начинает кому‑то звонить по громкой связи. Через два громких гудка вызов принимают, и я слышу роднейший голос в мире. Голос отца. Телохранитель с ходу докладывает обстановку, рассказывая про обыск, найденные улики, мой арест, временную ликвидацию ФБРовцев, наш побег, и заканчивает тем, что отправит ему снимки значков. Папа отвечает, что уже приступил к установлению личностей ублюдков, которых я засняла в лесу, и до меня, наконец, доходит, что тогда Кайден неспроста ковырялся в моей фотокамере. Он отправлял куда‑то копии отснятого материала.

Наверное, отец действует сообща с Максом? Иначе как ещё получится выйти на преступников с другого континента? Въезд в США ему запрещён по неким правилам из его военного прошлого, в которые я никогда не лезла. Может, сохранились подвязки в важных структурах? Не секретный агент же он, ей‑богу…

Нервно перебираю волосы, вслушиваясь в их сухую беседу, пока папа не спрашивает:

– Никки меня слышит?

– Слышу, пап, – отвечаю не своим привычным голосом. Ощущение грядущих перемен давит со всех сторон так, что спирает дыхание.

– Медвежонок, – обращается он ко мне, назвав детским прозвищем, из которого я давным‑давно выросла. Залившись румянцем стыда от того, что Кайден оказался посвящён в наши семейные таинства, кошусь влево. Так и есть: засранец отвернулся к окну, но ироничную улыбку я заметить успела. – Вам с Кайденом придётся уехать из города.

– Подожди, зачем из города? – Взбунтовавшись, приближаю лицо к смартфону в руке Пирса, словно на большей громкости папа вдруг скажет, что всё понял неверно, и придумает другой план. – Пусть ищут настоящих убийц, а я могу отсидеться где‑нибудь в это время!

– Боюсь, ты не осознаёшь уровень возможностей этих людей, Никки. В ближайшие часы или дни они заявятся к каждому из нас, начнут шерстить весь город, ориентировки с вашими лицами разошлют по всем штатам. И когда я говорю покинуть город, значит, это и нужно сделать. Прошу, во всём слушайся Кайдена. Я ему доверяю.

– Папа, ты слышишь, что говоришь? У меня съёмки и подготовка к свадьбе. У меня здесь вся жизнь! Если я сбегу, это укажет на мою виновность, разве не так?