Пуля времени
Оперативник продолжил препарировать в голове свое положение. И под конец даже… успокоился. Он всегда отличался хладнокровием в минуты наибольшей опасности или неизвестности. Там, где другие могли дать слабину, терялись и паниковали, он, наоборот, собирался и просто действовал в новых предлагаемых обстоятельствах. 1912 год – ну и ладно, скажи спасибо, что не 37‑й… А так – настоящий мент в любой ситуации должен приглядываться и принюхиваться, выискивая слабые места в «обороне» противника, каким бы он ни был.
Ратманов принюхался. Как же воняла та дореволюционная герань на окне! Надо попросить Лодыгу убрать растение, пока самому прописали постельный режим…
3
Фельдшер ушел, а «иван» собрал свою банду на разговор. И даже Георгий, кряхтя, уселся с краю и тоже приготовился слушать.
Оказалось, в хевре числилось семь человек, включая любовницу атамана, служащую наводчицей. Кроме атамана и Лодыги за стол сели еще трое. Один делал доклад, а именно объяснял, кого они будут грабить следующим вечером. Попаданец быстро сообразил, что это есаул банды, правая рука атамана, и зовут его Копер. Парень был под стать кличке[1]: плечистый, с большими кулаками и очень уверенный в себе.
Двое других были на вид рядовые громилы, какие‑то серые, низколобые, но веселые. Звали их Татарин и Мордвин, хотя оба казались русаками. Капитан не удержался и спросил:
– А че это вас так окрестили?
– Да я с Казани, а он с Чебоксар, – пояснил тот, что повыше. И поинтересовался в ответ: – А ты и впрямь ничего не помнишь?
Есаул положил перед собой лист бумаги и стал чертить карандашом схему:
– Зырь сюда, галманы. Это магазин золотых и серебряных вещей Гольдберга на углу Мясницкой и Малого Харитоньевского переулка. Бимбары там по большей части скуржавые, но пару десятков веснух жид всегда держит на витрине[2]. Ну, папиросники, запонки, есть даже краска для губ в серебряных хреновинах. Это для баб.
– Понятно, валяй дальше, – приказал атаман.
Копер надулся, но продолжил:
– Что на виду лежит, стоит напримерно пять больших. Плюс деньги в выручке[3]. Но самый интерес христопродавец прячет в задней комнате, там у него несгораемый шкап вделан в стену. Секретный! А ключ всегда при себе.
– Откуда такая информация? – спросил Георгий.
Все опешили:
– Чего? Это что значит?
– Ну, кто сообщил про секретный сейф? В смысле, шкаф.
Есаул дернул плечом и попытался продолжить:
– В том ящике…
Но атаман остановил его и пояснил Ратманову:
– Приказчик растрезвонил. Мы говорили, да ты с контузии забыл. Выгнал хозяин приказчика, тот обиделся и хочет мстить. Копер его в «Золотом якоре» подпоил и того… про шкап‑то…
Есаул откашлялся и продолжил:
– Там самая его казна, Гольдберга. Он деньги в рост дает, под лихвенный[4] процент. И принимает заклады. Норовит рыжьем! Еще серии в нем держит[5]…
– Серии на предъявителя или именные? – опять влез в разговор контуженный.
– Того не знаю.
– Это важно. Именные лучше не брать.
– Как не брать? – вспыхнул Копер. – Там их на двадцать тыщ!
– Вот с ними и попадешься. Бумаги выписаны на чье‑то имя. У ювелира опись, там все указано. Сунешься с купонами в банк, кассир тут же вызовет полицию. Нет, брать надо вещи без указания владельцев.
До атамана наконец дошло, и он хмыкнул:
– Молодец, Гимназист, верно смикитил. Вижу, мозга к тебе вернулась.
– А почему я гимназист? – удивился Георгий.
– Опять? – Все заржали. – Не вся, значится, вернулась?
– Похоже… Ну?
– Ты ж гимназию окончил в Нижнем Новгороде. Полный курс! Когда мы встретились с тобой в цинтовке[6], тебя в ней так и кликали. Фартовых, что кончили гимназию, один на батальон. Это уж у нас ты стал Ратманом.
– Что ли я из тюрьмы сбежал?
Хряк расстроился:
– Нет, рано тебе еще с нами на зорик[7] ходить. Вылечись сперва.
– Ты ответь.
– Эх… Мы с тобой драпанули с пересылки с‑под Вязьмы, вагон еще подломили. Тебе приговорили четыре года каторги за разбой с покушением на личность…
«Иван» вдруг властно хлопнул ладонью по столу и повернулся к помощнику:
– Он прав, и спору конец! Если купоны именные, оставляем, если на предъявителя – берем. Гони дальше. Вот только как будем брать? Там ведь городовой неподалеку?
[1] Копер – направляющая дубовая (или каменная) колода для забивания свай.
[2] Бимбары – часы, веснухи – золотые часы, скуржавые – серебряные.
[3] Большая – тысяча. Выручка – касса.
[4] Тогда максимальный процент на ссуды определялся законодательно. Ростовщики, конечно, брали выше, это и называлось лихвенным процентом.
[5] Серии – облигации.
[6] Цинтовка – пересыльная тюрьма.
[7] Зорик – преступление.
