С приветом из другого мира!

– Как раз приедем к концу службы, – рассуждал здоровяк, пока я завязывала шнурки сначала на бантик, а потом еще на узел. – Вот Сойер обрадуется! Он обо всем договорится, а тут и красивая невеста пожалует.

– Мы не едем в храм, – объявила я, поднимаясь со стула и одергивая юбку.

– А куда ж? – вытаращился он.

Тут мы и подошли к самому тонкому месту моего коварного плана. Хотелось верить, что с парнем, не отягощенным чувствами к невесте, но страшно боящимся колдуна, хитрость сработает.

– Бро, мы едем спасать жизнь твоему кузену, – самым проникновенным тоном проговорила я. – Колдун меня уже разыскивает по всему королевству. Представляешь, что случится, когда найдет?

Здоровяк сошел с лица и шепотом спросил:

– Что?

– Всем будет очень плохо, – соврала я. – Сразу проклянет всех. А если он ворвется в храм, когда мы с Сойером будем жениться? Ух! Подумать страшно!

Тут меня подвело воображение и представить кровавую расправу, чтобы описать ее в красках, не удавалось, зато у кузена фантазия заработала на полную катушку.

– Всех одним взглядом умертвит? – подсказал он.

– Точно! – согласилась я. – Так и будет. Не жить твоему кузену, если я не приеду в семейную часовню к одиннадцати часам.

Было видно, что внутри у него боролись страх перед вселенским злом в мужском обличии и желание сделать Сойеру хорошо.

– Но он готов пожертвовать собой ради тебя! – внезапно заупрямился здоровяк, видимо, недостаточно напуганный, чтобы взять ноги в руки, подстегнуть лошадку и на скорости реактивного самолета домчать меня до города.

– А ты? – вкрадчиво уточнила я. – Думаешь, колдун только с твоим кузеном расправится? Вы вместе участвовали в похищении.

– Мы тебя не крали! – искренне возмутился Бростен. – Ты же сама просила тебя увезти!

Да неужели? Бежала за каретой и умоляла спрятать в деревне.

– Колдун об этом не знает.

– Ты же ему скажешь, что я ни при чем? Просто на стреме постоял и с возницей договорился.

– Думаешь, он поверит? – вкрадчиво уточнила я. – Всех порешит. Кроме меня, само собой. Жена‑то ему нужна здоровенькая. Сойер тебя поймет и простит, а колдун – никогда.

– Но вы же это… любите друг друга.

– Разве могу я пожертвовать любимым и его родней? – стараясь подавить раздражение, с большим пафосом воскликнула я и для пущего эффекта потрясла руками.

В нерешительности здоровяк сопел и хмурился, что‑то просчитывая в уме.

– Дождемся возвращения Сойера! – наконец решил он.

– Если я его увижу, то ни за что не уеду и обреку всех на погибель, – сдавленно произнесла я, изображая глубоко влюбленную женщину, вынужденную бросить обожаемого учителя, ради привлекательного мужика без денежных проблем, но зато без душевных привязанностей. – Ты представляешь, каково прощаться с любимым мужчиной и знать, что вовек его не увидишь? У меня и так сердце разрывается! Скоро лягу умирать.

– Тебе нельзя умирать! Подожди Сойера!

– Или колдуна… – многозначительно добавила я.

Бростен вздрогнул, три раза обвел пальцем вокруг лица, прикрыв глаза, и выпалил:

– Едем в часовню!

– По каретам! – скомандовала я, шустренько натягивая плащ, пока здоровяк не передумал. На случай возвращения учителя у меня имелся запасной план: прикинуться малахольной в церкви и устроить сцену, но учительский родственник умел расставлять приоритеты.

И вместо кареты меня ждала понурая лошадка, впряженная в старую телегу с деревянными колесами. В некотором смятении я осматривала транспорт и пыталась представить, на какой скорости мы будем мчать к моему светлому будущему. Походило на то, что проще до города добежать, подхватив юбки. Обувь, правда, к спринту по пересеченной местности не располагала.

– Давай, невестка, садись! – хмурый здоровяк, забывший щербатую улыбку на кухне фермерского дома, протянул руку.

– Поднажми! – попросила у него, кое‑как вскарабкавшись на лавочку. – А то до ночи не доберемся.

Мы выехали за ворота и впереди открылся вид на темные поля, кажется, убегающие за горизонт.

– Держись крепче! – велел Бростен и подхлестнул лошадку.

Телега катилась по сухой дороге, скрипела и подпрыгивала на кочках. Меня трясло и швыряло, приходилось держаться за лавку. В лицо лезли волосы, вокруг поднималась пыль и немедленно оседала на одежде. Было страшно, что на особенно глубокой колдобине ненадежный транспорт лишиться колеса, а я – единственного шанса выйти замуж за принца.

– Ты знаешь, где часовня Артиссов? – вдруг спросил здоровяк.

– Понятия не имею, – сцедила я сквозь зубы. Уже один раз прикусила язык и старалась рот широко не открывать.

– В смысле?

– У добрых людей спросим. – Я похлопала его по плечу и проворно вцепилась в лавку, когда колесо провалилось в очередную рытвину. – Главное, доехать!

В мыслях я уже перебралась в замок Рокнест, выбросила ненавистные корсеты и наслаждалась жизнью, в которой не надо думать ни об очередном платеже за ипотеку, ни о строгих правилах аристократической семьи. Повесила в спальне новые занавески, отыскала библиотеку и на месяц нырнула в книжный запой…

Фостен Мейн, дождись меня у алтаря, я уже мчусь! Ладно, еду по колдобинам. Надеюсь, доберусь, не превратившись в сбитые сливки.

 

ФОСТЕН МЕЙН

 

Сквозь стеклянный купол часовни проникал солнечный свет. Воздух пах белыми цветами эфразии. Они считались символом женской чистоты и украшали алтарь. В брачной чаше масляно поблескивали густые магические чернила, на серебряном подносе лежали две кисти для свадебных меток.

Фостен женился четыре раза. На пятый – будущая супруга сбежала. В роли брошенного жениха ему выступать не приходилось, и он еще не разобрался: восхищен или обескуражен внезапным свадебным переполохом.

Ивонна Артисс в принципе оказалась с большим сюрпризом. В доме будущей родни он ожидал встретить томную девицу, как на портрете… Ничего подобного! Она смотрела прямо в глаза и явно была не знакома со словом «предрассудки». За семейным обедом Фостен случайно перехватил ее заинтересованный взгляд. Он мог поклясться, что в этот момент мысленно невеста его раздевала.