С тобой

– Нет! – пресекает мой нервный лепет Мариса. – Не будет никаких «если», Кортни. Все будет хорошо. Я в этом уверена. И нужно, чтобы ты тоже верила в это. Ради Джереми. И ради себя. Мне больно на тебя смотреть, милая. Ты и до этого часто выглядела неважно из‑за переутомления, а сейчас, после двухнедельного проживания в больнице, ты совсем исхудала и осунулась. Честно говоря, состояние твоего здоровья меня беспокоит куда больше, чем состояние мальчика. Сейчас я быстренько приготовлю поесть, а потом сменю тебя и побуду с Джей‑Джеем. Тебе нужно сытно поесть, принять душ и как следует выспаться. Я беспокоюсь за тебя, девочка.

– Спасибо, Мариса, но в беспокойстве нет причин. Да, я устала, ужасно голодна и уже забыла, что такое полноценный сон, но в общем и целом чувствую себя нормально. Просто ты права. Я должна перестать накручивать себя без повода и наконец начать радоваться, что мой мальчик стойко выдержал операцию и идет на поправку.

– Вот и правильно, – Мариса расплывается в добродушной улыбке. – Все, пошла готовить. Не скучайте тут без меня.

Я усмехаюсь. Заскучать с Джей‑Джеем нереально. Этот монстр постоянно дает нам прикурить. И сейчас, пусть он и не на сто процентов врубил свои иллюзорные пропеллеры, рвения поиграть в нем хоть отбавляй.

Я присаживаюсь рядом с ним на кровать и включаюсь в увлекательную игру с машинками. Разговариваю с сыном, выслушивая его смешные комментарии о каждом своем действии. Перечисляю марки машин и дожидаюсь, когда он повторит те, что уже успел запомнить. Искренне улыбаюсь, пока любуюсь румянцем на его щечках. И едва сдерживаю слезы счастья, когда он хмурится и начинает лепетать что‑то о том, что я играю неправильно.

Боже! Я до сих пор не могу поверить, что мне удалось спасти сына. А точнее, это удалось сделать деньгам Пола. Я век буду ему благодарна и обязана. И дело далеко не только в отработке ста тысяч. Меня настолько переполняет признательность к Дэвенпорту за то, что он, сам того не зная, помог Джей‑Джею, что я в прямом смысле готова сделать для него все.

Пусть во время нашей первой деловой встречи я мечтала расцарапать ему всю физиономию за то, что он вел себя со мной как скотина, но вся моя злость на бывшего мужа испарилась сразу же, как хирург вышел из операционной и сообщил, что все прошло отлично.

Пять месяцев секса с бывшим и борьбы с собственной гордостью – смехотворная плата за жизнь ребенка. А именно такой срок Пол указал в нашем рабочем договоре. Почему именно пять? Дэвенпорт сказал, что примерно столько у него на работе будет полная жопа, и тратить время на знакомства с женщинами он не сможет. Но если ему удастся быстрее справиться со всеми делами, связанными с открытием нового филиала его компании, то я буду свободна раньше.

Но, честно говоря, мне было без разницы, как долго мне придется выполнять все его желания в постели. Меня заботило лишь получение второй половины денег. И я их получила. Сразу же, как подписала договор, даже несмотря на опасения, что Пол может вызвать меня для «работки» в самый неподходящий момент.

Например, пока Джей‑Джею делали операцию. Или когда мой сын отходил от наркоза. Или когда он в первые дни часто жаловался на боль в груди, непроходящую тошноту и головокружение. Я хотела провести с моим маленьким монстром каждую секунду его реабилитации и очень боялась, что Пол позвонит мне и прикажет ехать к нему, вынудив оставить сына с Марисой. Я постоянно поглядывала на телефон и заклинала его не звонить как можно дольше.

И вот уж не знаю – это мои жалобные мольбы так подействовали или чрезмерная загруженность Пола на работе поспособствовала, но за две недели Дэвенпорт мне так ни разу и не позвонил. Как, впрочем, и дальше от него тоже ни слуху ни духу.

Если вначале я нарадоваться не могла отсутствию его звонков и возможности двадцать четыре на семь быть рядом с сыном, то теперь мне с каждым днем все больше кажется это странным. Может, Пол передумал трахаться со мной? Или вовсе забыл о моем существовании, даже несмотря на то, что я должна ему денег? Я же знаю, что сто тысяч для него – как капля в море. Ему от них ни жарко, ни холодно. В отличие от меня. Эта сумма не только покрыла все затраты на лечение, но и позволит мне временно обойтись без работы и много времени посвящать Джей‑Джею. Что я, собственно, и делаю ежедневно, при этом морально готовлюсь в любой момент увидеть имя мужа на дисплее айфона.

Все следующие три недели после нашего возвращения домой я почти не отхожу от сына ни на шаг. Сплю с ним вместе, кормлю, заставляю его принимать необходимые лекарства, играю, слежу, чтобы он не перетруждался, гуляю с ним в парке, так как свежий воздух сейчас ему необходим, как никогда раньше, и отвожу Джей‑Джея на плановые осмотры в клинику, где врач каждый раз успокаивает меня заявлением, что с малышом все в порядке. Никаких отклонений в восстановлении не замечено.

Вот и сегодня после очередной проверки мой протяжный выдох облегчения, должно быть, слышит вся больница. А затем, когда Мариса с Джереми покидают кабинет врача, чтобы спуститься в гардероб за верхней одеждой, я на радостях даже накидываюсь на доктора с объятиями.

Обычно я не выражаю так бурно свои эмоции медперсоналу, но в этот раз ситуация иная. Я не могу оставаться сдержанной, когда дело касается жизни моего сына, и сжимаю хирурга в объятиях до хруста в костях, вываливая на него поток искренних благодарностей.

– Я просто выполнял свою работу, мисс Дэвенпорт. Но если вы и дальше будете меня так сильно сжимать, то, боюсь, я не смогу продолжать это делать, – с усмешкой произносит врач, и я наконец ослабляю хватку своих рук.

– Простите. Это все эмоции. И прошу вас, не надо никаких мисс. Я ведь уже говорила, что можно просто Кортни. Как‑никак, вы наш герой, и нам предстоит с вами еще часто видеться.

– Вообще‑то вы ошибаетесь. Нужды приходить ко мне больше нет. Теперь вам нужно ежемесячно посещать только кардиолога и педиатра.

– Вот как… Ну хорошо. Но вы все равно можете обращаться ко мне на «ты», – улыбаясь во все тридцать два зуба, продолжаю удерживать руки на широких плечах и смотрю доктору точно в глаза.

А они у него красивые – вдруг подмечаю я. Зеленые, с мелкими желтыми крапинками в окантовке радужки. Да и сам он очень даже ничего. Высокий, крепкий. Темно‑русые волосы, выразительные черты лица, прямой нос, тонкие, но притягательные губы. И очаровательная улыбка. Единственное, что меня напрягает, – это его донельзя пристальный взгляд.

– Хорошо, Кортни. Меня тоже можешь называть просто Даррен, – произносит он низким голосом, и лишь тогда мой разум одновременно пронзают два озарения.

Первое – я впервые вижу в докторе не специалиста, прооперировавшего моего сына, а именно мужчину. Причем весьма привлекательного.

Второе – руки этого привлекательного мужчины обхватывают мою талию, а зеленый взгляд сканирует мое лицо с отнюдь не просто дружелюбным интересом.

– Хорошо, – ощутив резкий скачок сексуального напряжения, выдавливаю из себя я, и Даррен тут же отстраняет от меня свои руки, будто только сейчас заметил, что все это время они удерживали мою талию. Я тоже убираю свои ладони с его плеч и делаю несколько шагов назад.