Сайберия. Разрушитель

– Надеюсь, ты не собираешься мстить? Если дело в каких‑то распрях между нефилимами – то это безнадёжное дело…

– Ну, непосредственному убийце я снёс башку в тот же вечер. Но он лишь исполнитель. И у меня есть кое‑какие подозрения насчёт того, кто за ним стоял. До них я тоже доберусь.

Она вздохнула.

– Эх, всю эту твою энергию – да в нужно бы русло… Ну какое тебе дело до Аскольда? Да, ты его плоть и кровь, но что помимо этого? Он ведь чужой тебе, чужой! Ты его знал‑то всего несколько дней. Что он успел тебе рассказать такого, что ты отталкиваешь родную мать?

– Да не отталкиваю я тебя. И вообще, давай об этом всём как‑нибудь в другой раз поговорим. Лучше расскажи, как ты собиралась обезвредить это своё творение? И как мы будем пробовать повторить это завтра?

Дарина ответила не сразу, и я воспользовался паузой, чтобы прощупать её с помощью Аспекта Морока. Эмоциональный коктейль, конечно, взрывоопасный – чувство вины, тревога, страх, любовь, гнев, уязвлённая гордость и ещё с полдюжины плохо сочетающихся между собой ингредиентов. Даже удивительно, что внешне это почти не проявляется. У этой женщины потрясающее самообладание.

– Ну, хорошо, Богдан… Давай сначала покончим с тем, что Меркул здесь заварил.

– Давай. Расскажи подробнее о древе.

– Осокорь был создан, чтобы приманивать всех, кто обладает хоть мало‑мальским Даром. Людей, животных и… других существ. Но мягко, постепенно. Сейчас же он действуют иначе. Он насосался эдры, поглотил в себя десятки сердец разных существ. И это… преобразило его. Мне даже кажется, что он начал обладать собственным разумом.

– Разумное дерево?

– Звучит, конечно, нелепо. Возможно, дело в том, что одна из сущностей, которые он поглотил, в итоге поборола его. Такое бывает. Добыча вдруг сама оказывается хищником.

– Может быть. Но как это проявляется? Ну, эта его разумность?

– План у меня был такой. Для управления Осокорем мы с Меркулом соорудили рядом с ним алтарь. Защищенное место, с помощью которого можно было управлять Осокорем. И подкармливать его эмберитом или другими источниками эдры.

– Вот и раскормили на свою голову… – проворчал я.

– Возможно, и правда перестарались. Как я узнала, Меркул целую ораву последователей собрал, водил их к древу… Думаю, в этом всё дело. Гордыня его обуяла, и он забыл, для чего мы вообще всё это затеяли. Осокорь просто должен был обезвреживать чудовищ из тайги, подошедших слишком близко к поселению. А не собирать их со всей округи.

Тут она была недалека от истины. Может, Меркул и правда возомнил себя мессией. А может, просто жаждал денег. Та русалка, которую я потом убил, когда мы с Путилиным обыскивали усадьбу обер‑полицмейстера, оставила мне вполне чёткую зацепку. В обрывках её памяти, которые я успел разглядеть, переняв её Дар, я видел чёрное древо. Осокорцы, похоже, не просто так приманивали чудовищ. Они ловили их и продавали Кудеярову для его Колизеума.

Впрочем, рассказывать об этом Дарине я пока не видел смысла. Тем более что эти сведения ничего не меняют. Осокорь в любом случае нужно уничтожить.

– Но сейчас алтарь разрушен, – продолжила шаманка. – И это сделали не люди, а кто‑то из чудовищ. Притом, что алтарь был устроен так, чтобы отпугивать их.

– Может, что‑то в нём сломалось само?

Она решительно покачала головой.

– Нет. Но те, кто его разрушил, поплатились за это жизнью. Останки их до сих пор там. Но что могло заставить этих созданий напролом переть на алтарь – наперекор ужасу и боли? Только что‑то, чего они боялись ещё сильнее. Или что‑то, что подчинило их своей воле.

– И ты думаешь, что это сам Осокорь?

– Да. Потому что когда я собрала людей для того, чтобы восстановить алтарь, это повторилось. Древо уже не просто приманивает тварей – оно может и напрямую управлять ими. При этом не пожирает, а просто держит неподалёку. Как свиту. Как цепных псов.

– И эту лохматую громадину, что у ворот, тоже он послал?

– Я в этом уверена. И вообще, он будто понимал, что я делаю, и мешал мне.

– И что же теперь делать?

– Думаю, алтарь уже не восстановить. Можно попробовать действовать по‑другому. Я попробую создать защитный круг, который можно будет передвигать. И с его помощью мы подберёмся поближе к дереву.

– А потом?

– С собой соберём весь жар‑камень, что есть в деревне. Те, кто сможет приблизиться на расстояние броска – постараются забросить эмберит поближе к корням. А потом разбить.

– Хочешь просто сжечь эту хреновину? – понимающе кивнул я. – Что ж, вроде бы должно сработать. Лишь бы жар‑камня хватило. Но почему ты говорила, что тебе понадобятся все, кто сможет пойти? Может, наоборот, выдвинемся небольшой группой? Простых смертных вообще не брать…

Не дослушав меня, Дарина замотала головой.

– Всё не так просто, Богдан. Нам понадобятся все, кто есть. Все, кому хватит духу пойти туда. Во‑первых, люди нужны мне, чтобы подпитывать защитный круг. А во‑вторых… Те же Колывановы будут очень кстати, чтобы отгонять зверьё, которое охраняет Осокорь. Там есть опасные твари, с которыми обычные люди могут не справиться.

– Вот поэтому я и предлагаю взять только Одарённых.

– Это палка о двух концах. Я же уже говорила – Осокорь действует на тех, у кого есть Дар. И чем Дар сильнее – тем сильнее и связь с древом. Особенно вблизи. Когда мы подберёмся к поляне, на которой стоит Осокорь, будет лучше, чтобы вперёд пошли обычные люди. Задача Одарённых – защитить их по пути.

– Думаешь, всё так серьезно? И Осокорь может поймать кого‑то из нас, если сунемся слишком близко?

– Так и вышло со старшим Колывановым. А когда мы попытались его вытащить, потеряли ещё шестерых. Это чудовище всё сильнее. И Дар, какой бы он ни был, против него бесполезен.

– Даже мой? – тихо спросил я. – Я ведь и сам могу обернуть силу против её же владельца.

Мать резко повернулась ко мне, прищурилась, внимательно разглядывая. И снова буря эмоций, которая пронеслась в её душе, почти не отразилась внешне. Она огромным усилием воли удержалась от лишних расспросов и нравоучений, и лишь покачала головой.

– Я не знаю, Богдан. Пойми, то, что я невольно создала – это ведь не обычное существо. Это скорее что‑то вроде огромного амулета. Просто инструмент. Который вдруг ожил.

Да уж, мама, ты похуже доктора Франкенштейна…

Я зябко поёжился и отступил к стене дома, прячась от крепчающих порывов ветра, несущих с собой снежную крупу. Уже окончательно стемнело и вдобавок холодало с каждой минутой.

– Ладно. Давай вернёмся в дом и обсудим план с остальными. Время ещё есть. До того, как рассветёт, всё равно выдвигаться нет смысла. Далеко вообще до этого дерева?