Семья для чемпиона

Вроде ничего не заметил.

Или заметил?

– Я ей уже две контрольных работы сдал на пять! Вот че она ко мне привязалась, а?

– Ну… – закусываю губу, неловко пряча руки в задние карманы джинсов. Перекатываюсь с пятки на носок. В голове свистит ветер. Он же, зараза, и выдул все слова, что я только что услышала от сына. Не зацепилось ни одно. Поэтому я растерянно хлопаю глазами, не понимая, что я должна ответить.

Мое молчание затягивается. Димка это замечает и оборачивается. Снимает пиджак и смотрит на меня удивленно. Рассматривает слишком внимательно.

Или это мне только кажется?

Да нет, точно рассматривает!

А потом заламывает в удивлении бровь – и где только научился, пакостник, – и спрашивает:

– Ма, все нормально?

– Да. А что?

– Ты опять какая‑то, ну, не такая.

– А, кхм, какая?

– Ну у тебя нет температуры, там? А то лицо красное. И голос странный, как будто ты простудилась. Давай я градусник дам? – дергается в сторону кухни заботливый сын.

Я торможу его:

– Нет‑нет, все хорошо. Душно, – обмахиваю ладонями лицо, – просто дома ужасно душно. Сейчас открою окно, и все пройдет.

– Да я бы не сказал. Но, – пожимает плечами, – лады. Как прошло собеседование?

– Да‑а‑а, там, – отмахиваюсь. – Не особо, в общем.

– Не взяли?

– Выдвинули странные условия. Я отказалась.

– Ясно, ты просто расстроилась, да? Поэтому такая? – сочувственно морщит нос ребенок. – Ну и фиг с ним, они тебя не заслуживают!

Официально – я ужасная лгунья‑мать, не заслуживающая такого хорошего сына!

Хриплю:

– Да, расстроилась немного. Но ничего. Прорвемся.

– Сто пудов! Ты закинешь меня сегодня на тренировку?

– Да, конечно.

– Я тогда по‑быстрому сгоняю в душ, – говорит сын, решительно шагая в сторону уборной.

– Дима, стой, там…

– Ополоснусь, похаваем и пое… ох, блин! – хватается за ручку двери как раз в тот момент, когда она распахивается сама. Благо ребенку не по носу, а вовнутрь.

В квартире виснет неловкое молчание. Скажу больше: в такой звенящей тишине я слышу, как тикают часы на руке Ярослава и гавкает собака соседа с первого этажа!

Димка от неожиданности делает пару шагов назад, отступая и тараща глаза на Ремизова. Яр вполне приветливо ему улыбается. Я же просто отчаянно силюсь мимикрировать и исчезнуть, гадая, как я до такой жизни докатилась.

Договариваю одними губами и скорее для галочки:

– …гость там, Дим. Не успела тебя предупредить.

Ярослав выходит из ванной и останавливается в дверном проеме. Максимально собранный, ни капельки не помятый и совсем не растрепанный. Выглядит так, будто только что сошел с обложки спортивного журнала, но никак не мужчина, что считаные минуты назад творил со мной пошлое непотребство на моем диване.

– Привет, – протягивает руку моему сыну Ремизов, первым нарушая тишину. – Ярослав.

– Д‑да, – выдыхает Димка, пребывая в полнейшем шоке. – То есть привет! Я… э‑э‑э, Дмитрий. Дима, – по‑мужски крепко пожимает протянутую Яром ладонь мой ребенок, а потом тут же совершенно по‑детски выдает: – Офиге‑е‑еть!

Я возвожу глаза к потолку и беззвучно стону.

Да, блин, еще какое о‑фи‑геть. Сама в шоке, сынок.

– Ма, это же Ремизов у нас в ванной!

– Дим, – смотрю на сына укоризненно. – Некрасиво.

– Ой, – смущается он, – простите. Просто… да очуметь просто, как неожиданно!

– Все нормально, – улыбается Ярослав. – Рад с тобой познакомиться, парень, – хлопает Димку по плечу, – наблюдал за тобой на тренировках – мне понравилось, как ты контролируешь шайбу. Так держать, и далеко пойдешь.

– С‑спасибо, – забавно мямлит Димка, что случается с ним крайне… э‑э, да никогда. Он у меня парень такой, что за словом в карман не полезет. А тут мой маленький мужчина смущается. Впервые за много‑много лет я вижу, как щеки моего ребенка слегка розовеют, и это так мило, что я, не сдержавшись, прикладываю к губам пальцы и прячу за ними улыбку.

Судя по тому, что сын мне рассказывал, Ярослав едва ли не его кумир. А давайте честно, кто из нас не будет пребывать в растерянности в ситуации, когда твой кумир оказывается у тебя дома? Правильно, я бы уже валялась в счастливом обмороке. А Димка просто растерял весь словарный запас. Смотрит на меня полным мольбы взглядом, а его сдвинутые на переносице темные бровки так и кричат: ма, спасай!

Я, откашлявшись, перевожу тему на нейтральную, спрашивая:

– Может, чаю, мальчики? У нас есть торт. Яр… – запинаюсь, – …рослав купил.

– Да я… щас я, быстро! Школа, физра и… – пятится к двери ванной комнаты Димка, по дуге огибая фигуру Ремизова. – И я только в душ и вернусь, лады?

– Лады. Тебе черный без сахара?

– Умгум, – бурчит невнятно мое чудо и прячется в уборной.

Господи, ох уж эта спасительная ванная комната. То один там прячется, то другой. Мне бы в какой угол забиться? Особенно сейчас, когда взгляд гостя перетекает с закрытой двери на меня. Такой тяжелый, мужской.

И как он только это делает? Моментально переключается с обаяшки‑спортсмена на пугающе сексуального мужика, от взгляда которого начинают подгибаться колени и скручиваются в тугие жгутики внутренности?

– Все нормально? – спрашивает.

– Насколько это вообще возможно, да, – киваю и, чтобы хоть чем‑то себя отвлечь от поползших в голову неприличных мыслей, топаю на кухню.

Ставлю чайник и убираю остатки многострадальной разбитой кружки. Достаю еще одну тарелку и тянусь к ящику со столовыми приборами. Дергаю за ручку. Охаю. Потому что Яр слишком тихо подходит со спины. Встает опасно близко. Одну руку укладывает на столешницу гарнитура, второй со звоном захлопывает отсек обратно, прошептав мне на ухо хрипло:

– Ну и чем я тогда плох?