Семья для чемпиона

Меня бросает в жар. Мне с огромным трудом удается сделать вдох. И с еще большим заставить руки прийти в движение и прикрыться. Спрятаться, до крови закусив губу изнутри, потому что даже легкое прикосновение к груди томительной болью отзывается внизу живота.

– Обычно я не хожу в таком, – оправдываюсь зачем‑то.

– Зря. Тебе идет. Особенно утром, – делает шаг в мою сторону, понижая голос до шепота, Ярослав, – когда твои волосы соблазнительно всклокочены, лицо потрясающе сонное, а на щеке милый след от подушки.

Я хлопаю губами, как выброшенная на берег рыба, не понимая толком, что хочу сделать: то ли смутиться, то ли возмутиться. На минуточку – он сам пришел неприлично рано! Я просто не успела привести себя в порядок! И вообще… Прикладываю ладони к щекам, трогая. Бурчу неуверенно:

– Нет там никаких следов…

Ремизов улыбается. И, прежде чем я успеваю среагировать, подается вперед и чмокает меня в щечку. И если до этого там и был всего лишь маленький незаметный следик, то теперь полыхает жаркое клеймо его губ.

– Яр!

– Краснеешь ты, кстати, тоже очаровательно.

– Что ты тв…

– О, Ярослав, привет, – выныривает из спальни заспанный Димка.

– Здоро́во, чемпион, – пожимают руки мои мужчины.

Мои? Мои, Ава?! Твой тут только один. Не забывай об этом.

– Ох и круто вы вчера омичей натянули!

– Дмитрий! – охаю я. – Что за выражение такое?!

– Ну а как, мам? Пять – ноль же, ну!

– Выиграли, победили, одолели, одержали победу, – выдаю нравоучительно, нахмурившись. – Чтобы больше я такого не слышала до восемнадцати лет. Понял?

– Ва‑а‑а, – закатывает глаза сын.

Ярослав смеется.

– Не слышу, Дима?

– Понял‑понял. И все равно игра была крутая! – отбивает кулаком Ярославу пять сын. – Ладно, погнал умываться. Да, кстати, утро доброе, родитель, – клюет меня в щеку Димка.

– И тебе того же, ребенок.

Димка утопывает в ванную. Мы с Яром провожаем его взглядом, а когда дверь закрывается, оставляя нас в гостиной наедине, слышу смешок:

– Сначала нас натянул тренер, потом мы натянули омичей. Круговорот натягиваний в хоккее.

– Ярослав! – хохочу я, припечатывая мужчине ладошкой по плечу.

– Что? Мне тоже до восемнадцати нельзя выражаться? Окей. Только давай уточним, Птичка, до моих восемнадцати или Димкиных?

– Иди отсюда, – хохочу, выталкивая мужчину на кухню. – Раз уж приехал ни свет ни заря, готовь завтрак.

– Эй, я в кухарки не нанимался.

– Ничего не знаю.

– Ава! Мы еще даже не расписались, а ты уже командуешь?

Я кусаю губы, сдерживая рвущуюся наружу улыбку. Кричу:

– В нижнем ящике у духовки есть милый фартук с барашками. Надень, а то испачкаешься еще…

 

Завтрак у Ремизова вышел отменный. Вернее, у кондитерской в соседнем доме. Потому что пили мы принесенный им оттуда черный кофе и заедали их же пончиками в глазури. Правда, Димка успел схомячить пару бутербродов и тарелку заварной каши, пока я приводила себя в порядок. А потом незаметно куда‑то смылся из дома, постфактум кинув мне эсэмэску, сообщая, что пошел с одноклассниками в кино. Короче, слился, хитрый жук! И больше чем уверена, что сделало это мое сообразительное чадо намеренно. В итоге по магазинам мы с Ярославом поехали одни.

Несмотря на утреннюю легкость и мою браваду, оказаться с Ремизовым наедине, да еще и в ювелирном – было сверхнеловко! Особенно когда я поняла, что заруливаем мы к одному из самых дорогих в городе бутиков.

– Ты уверен, что мы хотим купить кольца именно здесь? – рассматриваю элегантные белые буквы на черной вывеске над крыльцом.

– Уверен, – паркуется Ярослав, глуша двигатель. – А почему нет? – бросает на меня взгляд, отстегивая ремень безопасности. – Имеешь что‑то против «Картье»?

– Это дорого, – говорю, тут же добавляя: – В смысле для фиктивного брака – дорого. Мы могли бы обойтись чем‑нибудь попроще. Жалко потратить уйму денег на кольцо, которое через год я все равно сниму, Яр.

Ярослав хмыкает:

– Серьезно?

– Абсолютно. Это логично. Разве нет?

– Ясно.

– Что тебе «ясно»?

На это мужчина предпочитает ничего не ответить. Молча выходит из машины и под моим прицельным взглядом огибает капот своего внедорожника. Открывает мою дверь, подавая руку:

– Идем.

– Ярослав, я серьезно. Это же непрактично. Сам подумай!

– Ава, выйди из машины, или я вытащу тебя силой, – звучит спокойное. Ремизов даже бровью не ведет. Интуитивно понимаю – вряд ли он пошутил. Вытащит, если буду сопротивляться. Поэтому сдаюсь.

– Ладно, – берусь за его руку, – только мы купим что‑то попроще и не сильно вычурное. Договорились?

– Как пойдет, – обещает мужчина, ставя машину на сигналку, и, не выпуская моей руки, решительным буксиром устремляется в сторону входа в вопиюще дорогущий салон.

Не подумайте, я не прибедняюсь! В моей жизни тоже есть хорошие вещи и дорогая техника. Кухонная и рабочая. У меня достаточно неплохой заработок для среднестатистического жителя столицы. Я могу себе позволить оплачивать жилье и спортивные занятия сына, при этом не считая каждую копейку на продукты. Но я предпочитаю не экономить на комфорте. А побрякушки – тем более такие дорогие – это не поддается никаким законам логики и здравого смысла в ситуации, когда тебе дарят эту вещь не из любви и на всю жизнь, а на короткий промежуток времени. Это просто блажь и каприз! А я за тринадцать лет воспитания сына научилась давить в зародыше свои капризы. Поэтому, когда нас окружает целая стайка одетых с иголочки консультантов, нам приносят кофе, усаживая в бархатные кресла, как царских особ, и Ярослав заявляет:

– Нам нужно самое лучшее помолвочное кольцо и два обручальных. Мне и моей невесте. Цена вопроса значения не имеет, – мой писк: