Сердце ведьмы

Аня сбилась с шага, потому что смотрела на Марко не отрываясь, как на пришельца с другой планеты. Она знала, что он богат, дело не в этом. От него веяло такой невообразимой свободой – непритворной, сногсшибательной, заразительной, – как будто он действительно был всесилен. На душе противно заскребла то ли зависть, то ли тоска. Как давно она не чувствовала себя лёгкой, раскованной, независимой.

За разговорами время пролетело незаметно, и Аня опомнилась, только когда они вышли на поляну у берега ручья, который и дал название ферме. У кромки быстрой воды ели расступались, открывая взору укромный кусочек земли, покрытый клеверной подушкой. Мощные стволы деревьев поросли мягким мхом, а шелестящий шум ручья расслаблял, звал присесть и передохнуть. Здесь они часто устраивали пикники, ловили рыбу, жгли костры по вечерам. Это место для её семьи было особенным.

– Располагайся. Немного посидим и пойдём обратно. Скоро стемнеет.

Аня присела на ствол поваленной сосны, а Марко, не желая терять времени на отдых, подошёл к воде. Она наблюдала за ним, пытаясь понять, что за странные чувства он в ней вызывает? Любопытство, недоверие, смятение. Слишком много для человека, с которым общаешься всего полчаса.

Он присел на корточки и ополоснул лицо. Ей показалось, что при этом его губы шевелились. Молитва? Заговор? Вот чёрт, сколько можно разглядывать чужого мужчину, ловя каждое его движение? Впрочем, она отвечает за его безопасность и жизнь. Он – гость. И ко всему прочему, платит за это хорошие деньги. Вернувшись на поляну, Марко вытер ладонью еще влажное лицо и широко улыбнулся:

– Что мы будем делать завтра?

Ответ у Ани был готов:

– Ты просил разнообразную и захватывающую программу, но велел держать всё в секрете. Любишь сюрпризы? Я докажу, что ты не зря нам доверился. Мы побываем… на Марсе!

Удивление в его глазах обрадовало её. Пожалуй, не так просто впечатлить человека, который может позволить себе «все удовольствия мира». Аня хмыкнула: посмотрим, как ты запоёшь, оказавшись там!

За спиной Марко промелькнула тень. В сумерках, которые начали сгущаться между стволов елей, Аня не успела разглядеть, что или кто совершил резкое, похожее на скачок движение. Может, это Шмель, Димин пёс? Но он не отходит от хозяина ни на шаг. Мальчишки решили поиграть в разведчиков? Нет, они производят слишком много шума, где бы ни оказались. И тут раздался протяжный свист, похожий на последний крик раненой птицы. По коже пробежал озноб.

Марко прочитал её взгляд и медленно обернулся.

– Там кто‑то есть, – тихо произнесла Аня, плавно поднимаясь с места.

Он подошёл и уверенным движением отодвинул её за свою спину. Она почувствовала, как напряглись его мышцы, уловила жар, идущий от кожи через футболку, и запах – так мог пахнуть только впрыснутый в кровь адреналин. Через минуту, убедившись, что всё тихо, Марко взял её за руку и молча повёл обратной дорогой. Аня не сопротивлялась. Короткая вспышка страха заставила сердце биться чаще, но мозг протестовал: здесь всегда было безопасно!

– На ферму заходят посторонние? – спросил он.

– Нет. Я и дикого зверя ни разу здесь не видела. Скорее всего, показалось. Может, птица пролетела.

– Вот и хорошо. А то я ружьё не прихватил, – попытался пошутить Марко.

Ружьё? Его нельзя представить с оружием в руках, подумала Аня и тут же вспомнила, как молниеносно он отреагировал на возможную угрозу и спрятал её за своей спиной. А ты не такое уж хрупкое создание, синьор Кардуччи!

Они подошли к дому, когда стемнело. На освещённом крыльце стоял Дима и вглядывался в их сторону. Ждал. Аня заторопилась.

– Спокойной ночи. Завтра выезжаем в семь. Будь готов.

Марко поблагодарил за прогулку и растаял в сумерках. Поднявшись на крыльцо, Аня поцеловала мужа в щёку и приобняла за плечи. Он был холодным и застывшим, как камень.

– Ты замёрз совсем. Пойдём ужинать.

Не сказав ни слова, Дима прошёл за ней в дом.

 

Шахерезада

 

Тамара Алексеевна, мать Тимура, оказалась высокой худощавой женщиной. Глаза, как у сына, жёлто‑карие, кошачьи. Седое каре, волосок к волоску, будто только что из парикмахерской. Домашний халат из плотного хлопка, застёгнутый на все пуговицы. Вместо тапочек – удобные туфли на низком каблуке. В ней чувствовалась сила: в прямой осанке, проницательном взгляде – и только чуть дрожащие руки да металлические ходунки у ног выдавали перенесённую болезнь.

Кара долго сочиняла легенду, но в итоге решила пойти по самому простому пути: представилась соседкой с первого этажа.

– Я недавно здесь живу, но бабушки на лавочке рассказали, что с вами случилось, вот я и подумала, вдруг вам одиноко или приготовить некому.

С улыбкой протянула накрытый салфеткой мясной пирог. Она не пекла уже много лет, но заявиться в гости с магазинной выпечкой было бы ещё хуже. Тамара Алексеевна не выразила ни удивления, ни раздражения и молча указала рукой в сторону гостиной.

Шагнув за порог, Кара оказалась в золотисто‑зелёном полумраке. Закатный свет проникал через прозрачные занавески и заливал комнату жидким мёдом. Повсюду стояли живые растения. На подоконнике пестрели фиалки и орхидеи, по углам возвышались разросшиеся фикусы и драцены. Воздух, как в оранжерее, был влажным, тёплым, сладким. Массивная мебель из тёмного дерева поблёскивала лакированной поверхностью, в шкафу за стеклянными дверцами прижимались друг к другу разноцветными корешками сотни книг.

Тамара Алексеевна пригласила гостью присесть на диван за овальный столик, а сама просеменила на кухню.

Кара выждала пару минут и последовала за хозяйкой, чтобы помочь. Антикварный металлический поднос с фарфоровым чайником и изящными чашками ей одной не донести.

Скоро женщины уселись в гостиной и приступили к пирогу. К счастью, и тесто получилось мягким, и начинка сочной. Кара знала, что умеет располагать людей к себе не хуже, чем врать и притворяться, но Тамара Алексеевна сразу раскусила заговор:

– Значит, Тим подсуетился. Всё ему неймётся, всё переживает. Он хороший сын, да только рано меня со счетов списывать. Я сама себе хозяйка. Ладно, девочка, готовишь ты вкусно, спасибо, но не приходи больше. Не люблю, когда мне врут.

Кара вспыхнула:

– А знаете, почему вам врут?

Женщина вопросительно подняла бровь.

– Потому что вы гордячка и не умеете просить помощи, когда она нужна. А она вам нужна. Вы даже чайник из кухни не можете принести.