Сильнее ветра

– Почему на тебе эти туфли? – тихо возмутилась она, кидая на Стеф быстрый и полный неприязни взгляд. – Я сказала надеть тебе другие.

Сказала она. Я так и знала, что из‑за такой мелочи она устроит трагедию. Но дело в том, что туфли, которые выбрала она, были с открытым носом. А я назло непонятно кому покрасила ногти в чёрный цвет. Небольшой, никому неизвестный, а потому и глупый бунт на корабле. У неё случится инсульт, если она их увидит.

Сдержаться и не состроить гримасу максимальной неприязни далось с трудом.

– Прости, мам, – игнорируя вопрос про туфли, я изобразила виноватую улыбку на лице. Только вслух я называла родителей так, как положено. В то время как мысленно, вместо принятых «мама» и «папа», всё чаще и чаще стали звучать их имена. – Стефани помогала мне с причёской, поэтому мы задержались.

С причёской под названием: «Прямые волосы». Гениально.

Оливия недовольно поджала губы, но промолчала.

– Мы пойдём поедим, – быстро сообразила я, чтобы, не дай бог, не получить ещё целый список выговоров. – Заодно, поприветствую гостей.

А с некоторыми придётся даже познакомиться. Мою мать не сильно волновал тот факт, что на моём празднике были неизвестные мне личности.

– Хорошо, – на её лицо налезла маска снисходительного одобрения. – Только много не ешь, ты и так поправилась на полтора фунта.

Абсолютно не удивлённая её дополнительными комментариями, я нехотя кивнула и, взяв Стеф за руку, потащила к столу с закусками.

– Полтора фунта! – с ужасом на лице прошептала подруга, когда мы отошли на безопасное расстояние. – Твоя мать – монстр.

– Монстр – это комплимент. Поверь, она гораздо хуже.

Сморщив нос, я с плохо скрытой неприязнью рассматривала еду.

– Сейчас бы колу, бургер и картошку с соусом, – мечтательно вздохнула Стеф, видимо вспоминая свой собственный день рождения. У неё не было шикарного праздника. Всё было по‑домашнему: семья, близкие друзья и вредная еда. В тот день нам даже разрешили выпить по бокалу шампанского. Её родителей я обожала. Они всегда учитывали пожелания дочери и ругали за действительно серьёзные проступки, а не кусок пиццы.

– Будем есть то, что есть, – буркнула я, беря рукой кусочек сыра.

Пока я, стараясь не поморщиться, жевала мягкий, почти безвкусный сыр, ко мне подошли несколько ребят с соседней улицы. Я с ними не общалась, просто здоровалась при встрече, поэтому пришлось поднапрячься: принимать поздравления и перебирать в памяти их имена. Одновременно. С первым получилось, со вторым пошло труднее. На третьем я решила закончить истязать свой мозг и улыбаться так широко, словно ничего прекраснее, чем встреча с ними, со мной не случалось и не случится никогда.

Стандартная процедура. Никаких удивлений. Список гостей составлялся не мной.

– Вот он, – шепнула мне Стеф, кивая куда‑то в сторону, когда мы остались одни. Я тут же прошлась взглядом по указанной траектории.

В нескольких десятков футов от стола спиной к нам стоял светловолосый парень в окружении трёх ребят из моего класса. Он был среднего телосложения и немного выше остальных. С этого ракурса я совсем не видела лица и потому не могла дать какую‑либо оценку его внешности. Но даже со спины я могла сказать, что держался он вполне уверенно и явно заинтересовал моих напыщенных одноклассников. Ещё бы, в частной школе деньги играли немаловажную роль.

– Какое красивое платье, Майерс! – раздался за спиной самый неприятный голос на планете Земля. Нет, пожалуй, на всех восьми планетах Солнечной системы не было голоса противнее этого.

Прежде чем развернуться, я сделала глубокий вдох… Пара секунд, и перед моим взором предстала стерва года в окружении своих двух подпевал подружек.

Карла Томпсон. Неприятное существо. Моя одноклассница и мой личный враг. Наше противостояние началось ещё с начальной школы, когда один из мальчиков сказал, что у меня причёска красивее, чем у неё. Полный бред. А дальше последовала бесконечная борьба: за лучшие оценки, за право вести спортивную колонку в школьной газете и, наконец, за Дина Уилсона. Мне он не нравился, но иногда, когда Карла перегибала палку, я специально строила ему глазки, чтобы увидеть её пылающее от ярости лицо. Это приносило мне удовольствие.

– Тебе оно очень идёт, – продолжала издеваться Карла, с ехидной улыбкой рассматривая мой наряд, который я бы никогда не надела, будь сиротой. На фоне моей белой кожи светло‑зелёный смотрелся как неизлечимая болезнь. Честно сказать, это нонсенс. Жить в Майами и ни разу нормально не загореть. Перед выходом на солнце я тратила целое ведро солнцезащитного крема, иначе моё тело покрывалось красными пятнами, которые проходили ещё несколько недель. Загар ложился, но лёгкий, еле заметный, и на фоне других я всегда выглядела болезненно‑бледной.

– Спасибо, Карла, – бесстрастно ответила я, успокаивая себя тем, что начинать ссору на виду у родителей – непроходимая тупость, совсем несвойственная мне.

Рассматривая её в ответ, я пыталась сохранить невозмутимый вид. Выше меня почти на пол головы. Стройная и загорелая. В коротком летнем платье на бретелях ярко‑красного цвета и с длинными, чёрными как смоль волосами. Так и хотелось вцепиться в них и опустить её идеальное лицо в ближайшую тарелку с креветками. Она выглядела сногсшибательно и, беря во внимание нашу с ней конкуренцию, это довольно часто било по моей самооценке. И у меня не было желания одеваться, как она. У меня было желание иметь возможность одеваться, как я хочу. Такая мелочь, но и её я не могла себе позволить.

– Мой подарок там. – Она указала пальцем, покрытым ярко‑сочным красным лаком, в сторону стола, заваленного разноцветными коробками. – Ты сразу поймёшь, что он от меня, – невинно хлопая ресницами, продолжала напевать эта стерва.

Почему это существо вообще находилось здесь? Ах, да. Её отец – партнёр моего отца по бизнесу. Моё мнение никто не спрашивал. Никого не интересовали подростковые войны.

– Не сомневаюсь, – стараясь не поддаваться эмоциям и не представлять, как ломаю ей нос, сухо ответила я и окинула быстрым взглядом её, так называемых, подруг. Меган и Сидни. Две ухмыляющиеся дуры. Терпеть их не могла. Если Карла вызывала хоть какое‑то уважение, то бесхребетные одноклеточные идиотки – только жалость.

– Стерва ты заносчивая, – буднично одарила её комплиментом Стеф, не прекращая уплетать бутерброд с рыбой неизвестного происхождения. Подруга никогда не упускала возможности задеть эту королеву красоты, и ей практически всегда это удавалось.

– Таннер, – противно протянула в ответ «королева», расплываясь в фальшивой улыбке. – Ты, как всегда, без манер. До сих поражаюсь, как ты попала в наш класс. – Её глаза насмешливо сверкнули. – В класс лучших.

Подруга издевательски фыркнула:

– Ты, что ли, лучшая? Обычная выскочка!

Улыбка моментально слетела с лица Томпсон. Но она ничего не ответила, лишь перевела взгляд обратно на меня, словно Стефани была недостойна её внимания.