Сокровище нумизмата

– Вы сказали, из‑за ссоры с другом. С чего вы взяли? Филипп Самуилович ничего не говорил мне про ссору.

– Раз вы общались, то можно было заметить: он очень странный человек. Они ссорились и даже кричали друг на друга в последнюю встречу. Это слышали сосед с сиделкой, которые в тот момент сидели в беседке на заднем дворе. Да и Панин этого не скрывал. Сказал – мол, да, действительно, поругались, с кем не бывает, потом остыл, приехал мириться. Вот только опоздал. Он же осмотрел дом и заключил, что ничего, кроме нескольких монет на двести‑триста тысяч рублей, не пропало. Оставшуюся часть коллекции мы забрали для передачи сыну и жене.

– Двести тысяч?! Это он так сказал? Мне он назвал другую сумму.

– Какую?

– Триста пятьдесят тысяч рублей, – сказал я, вовремя опомнившись, чтобы не ляпнуть лишнего.

– Беда! – саркастично улыбнулась следователь.

– Спасибо за то, что выделили время.

– Пока! – ответила она, уже вставая из‑за стола.

 

Глава 6. Замок нумизмата

 

Сразу после встречи я расплатился за бранч и поспешил к машине. До дома Шульца предстояло добираться несколько часов. Уже в дороге я набрал Диму и в деталях рассказал ему все новые подробности. Мы сошлись на том, что делать какие‑то выводы пока рано. Несмотря на то, что ссора Панина с Шульцем была накануне предполагаемого убийства, в сторону невиновности Филиппа Самуиловича перевешивал тот факт, что он сам вышел на нас и попросил помощи. Если бы он, действительно, хотел убить друга, то, можно считать, это ему удалось: дело закрыли, причина смерти – несчастный случай, радуйся – не хочу. В общем, мы не стали останавливаться на нем, но и вычеркивать его окончательно тоже не стоит.

Отстояв положенные пробки на МКАДе, я, наконец, свернул в нужную сторону. Машин стало существенно меньше, однообразный бетонный забор сменился живописными пейзажами. Я добавил громкости на магнитоле, и ехать стало существенно веселее. Следующие полчаса пролетели незаметно. За очередным поворотом я увидел табличку: «Заплескавино». Территория была обнесена высоким бетонным забором, а проезд осуществлялся через пропускной пункт. Он был больше похож на домик какого‑то зажиточного купца девятнадцатого века: большие окна, две колонны около входа украшены лепниной. Поселок явно был для очень обеспеченных людей. Когда я остановился у ворот, ко мне подошел невысокий мужичок в черной форме с надписью: «ЧОП Эксперт».

– Здравствуйте! Вы к кому? – спросил он хриплым голосом.

– День добрый! К Громову, – уверенно и кратко ответил я, понимая, что к Шульцу меня бы не пустили.

– Какой номер дома?

– Затрудняюсь сказать, я тут первый раз, – ответил я и попытался изобразить милую улыбку.

– Ожидайте, – сурово ответил охранник и ушел в свою будку–музей.

Через минуту вернулся.

– На вас заявки на пропуск не было, пустить не могу. Или звоните Василию Петровичу, или – не обессудьте, – отрезал ЧОПовец.

– Послушайте, Громов мой дядя, я видел его еще ребенком, сейчас вот приехал в гости, сюрприз хочу сделать, плох он совсем.

– Знаю я вас, наследнички повылазили… – буркнул он себе под нос.

– Что вы сказали?! – на рефлексе спросил я.

Мой тон получился достаточно агрессивным, что оказалось неожиданным даже для меня.

– Ничего. Улица архитектурная, дом 13, проезжайте, – угрюмо ответил он и пошел открывать ворота.

За воротами было две дороги, которые расходились направо и налево, я уже хотел идти к охраннику, но он, словно почувствовав немой вопрос, махнул рукой влево. Нужный мне дом оказался в самом конце поселка. Здесь уже не было высокого забора, его функцию выполнял высокий и густой лес. Дома со стороны дороги имели небольшие ограждения, а со стороны заднего двора, выходившего к лесу, были огорожены более основательным забором.

Дом Громова – белый, двухэтажный, с большой мансардой и беседкой вдоль дороги –выглядел достаточно скромным на общем фоне и стоял в отдалении от остальных. На участке женщина почтенного возраста подстригала кусты. Когда я подъехал к калитке, она прервалась, поправила шляпку и неуклюжей походкой, придерживая одной рукой спину, а в другой неся большой секатор, направилась мне навстречу.

– Добрый день! – кивнул я ей, выходя из машины.

– Здрасьте, – ответила она.

– Василий Иванович дома? Мне нужно с ним пообщаться.

– Дома. Как вас представить?

– Капитан Ларин, следственный комитет, – уверенно и сухо ответил я.

– Хорошо, подождите, пожалуйста, – сказала она и, тихонько охая на ходу, пошаркала в дом.

Чуть позже дверь распахнулась, и она жестом пригласила меня в дом. Я открыл калитку и вошел во двор. Он был аккуратным, было видно, что за территорией они следят.

– Василий Иванович в кабинете, ждет вас. Проходите, пожалуйста, прямо до конца и налево.

– Спасибо.

Я постучал в массивную, из натурального дерева, дверь, не дожидаясь ответа, толкнул ее и вошел. Небольшой кабинет был обставлен двумя деревянными шкафами до потолка. Один заполнен книгами, а второй – фотографиями в рамках и фарфоровыми статуэтками. В дальнем углу стоял стол из красного дерева с резными ножками, напротив которого горел камин. В комнате было очень накурено, а раритетный патефон крутил Розенбаума.

– Здравствуйте! Чем обязан? – спросил Громов хриплым голосом, одновременно поднимая иглу с пластинки.

– Добрый день! Я хотел бы переговорить с вами по поводу смерти вашего соседа.

– Михаила Остаповича? Так ведь приходили уже ваши, я все им рассказал, что еще вы хотите услышать?

– У меня есть еще несколько вопросов.

– Да ну! Новые подробности? – поинтересовался Василий Петрович.

– Можно и так сказать. Как давно вы знакомы с гражданином Шульцем?

– Лет десять, не меньше. Как переехал, так и познакомились. Вы знаете, очень интеллигентный человек. Ему пришлось купить большой участок, чтобы его дом не застроили со всех сторон.

– Почему?