Стрелок. Начало пути. Книга первая
***
Синти почувствовала, как сдавило в груди. Она обхватила голову руками, отшатнулась назад, врезалась спиной в полку уронив бутылки. Те бесшумно падали и разбивались, заливая пол. Дальнейшие события показались ей самым настоящим кошмаром.
Три…
Тихий низкий гул приближался, нарастал, заполняя всё помещение. Кому‑то чудились голоса, кто‑то слышал звук колокольчиков, люди стонали, мычали, некоторые плакали, но не произнеся ни звука, лица были перекошены в ужасе, и это происходило в полной давящей тишине. Люди сходили с ума. Воздух стал плотным и тягучим, повезло тем, кто не выдержал и сразу отключился.
За дальним столиком женщина безмолвно кричала, царапая себе лицо и все резче и сильнее впиваясь ногтями в кожу. Она медленно начала погружать ногти в глазницы глубже и глубже. Сидевший напротив лысый коротышка смотрел на неё влюбленными глазами и пил пиво, засовывая бутылку в рот так, что зубы со скрипом терлись об стекло.
Людей рвало, воздух пропитался страхом и безумием. Мужчина у окна отрезал кусок стейка, положил в рот и спокойно, без эмоций, начал отрезать себе палец. Нож был тупой, но он не сдавался, улыбался и с силой давил, врезая его в плоть. Удивительно было то, что ему нравилось это делать.
Девушка в платье с подсолнухами схватила обеими руками кетчуп со стола и стала жадно глотать. Ее рвало, но она не остановилась, пока не выпила всю бутылку. Затем отбросила ее, взяла руками косички и начала прыгать по закусочной, как маленькая девочка, посылая вокруг воздушные поцелуи.
С лицами людей творилось что‑то страшное: они были искажены, словно кожу сдвинули и натянули обратно. Казалось, что у людей вместо лиц маски. Танцующая пара замерла, смотря друг другу в глаза. Пожилая дама сделала несколько шагов назад, присела, уперевшись пальцами в пол, верхняя губа приподнялась в оскале. Словно зверь, готовый прыгнуть за добычей,
«Какого хрена!» – только и успела подумать Синти, как та резко оттолкнулась от пола, прыгнула и вцепилась зубами в шею улыбающегося деда. Она мотала головой, царапая спину ногтями и грызла. И вот, вырвав кусок плоти, спрыгнула, задрала вверх голову и проглотила. Кровь из прокусанной шеи заливала пол, дед сделал реверанс и поклонился, как делают актёры на сцене. Жирный Джонни приоткрыл рот и начал двигать языком из стороны в сторону, затем свалился под стол и пополз к этой луже крови, не используя руки и ноги, как гусеница, толстая, волосатая гусеница. Когда он проползал мимо столов, люди хлопали ему. Страшно было смотреть на это в полной тишине. Джонни облизывался и полз, штаны сползли до колен, демонстрируя всем морщинистый жирный прыщавый зад. Его друг, прикусив губу залез на стол, расстегнул ремень на брюках, засунул руку в штаны и, закатив глаза начал мастурбировать.
Четыре…
Медленно всё стало отрываться от столов и подниматься в воздух: кружки, тарелки, стулья. Было ощущение, что мир сейчас перевернется. Синти с силой вцепилась в стойку бара, ломая наращенные ногти, и беззвучно кричала. Она боролась и держалась изо всех сил. Казалось, если расслабится, то сойдет с ума. Женщина бросила взгляд на парня в шляпе. Его лицо не выражало ничего, он был слишком бледный.
Со стены упала картина с изображением поезда из детских книжек. Бокалы, висевшие над стойкой, посыпались, и осколки сразу начали подниматься в воздух. Мимо неё пролетел коричневый ботинок, вставная челюсть, следом чья‑то оторванная кисть с золотым перстнем на среднем пальце.
Священник за окном улыбнулся еще шире, обнажив острые нечеловеческие зубы. Улыбка была огромной и продолжала расти, она стала почти до ушей. Изо рта показался узкий раздвоенный птичий язык, и он закричал. Нет, это был писк, он радовался происходящему, наслаждался.
