Стрелок. Начало пути. Книга первая

Резко распахнулась дверь в туалет, ударив ручкой о плитку, от чего та раскололась. Девушка с косичками в очках свалилась с унитаза, трусы с сердечками были спущены до колен. Она подняла стульчак, отвела голову назад и со всей силы ударилась об него. Синти даже в тишине ощущала звук хруста носа, разбитых очков и сломанных зубов. Удар, еще удар, осколок стекла вошёл под глаз, еще удар. В мгновение унитаз стал красным. Девушка улыбнулась беззубым ртом и свалилась без сознания.

Всё это время Бетти танцевала, как балерина, в руках держа вентилятор и представляя, как поет. Сарафан был расстегнут и маленькие груди подпрыгивали под одну, только ей, слышимую музыку.

Стрелок еле слышно произнес:

– Мне нужна дверь.

Губы его не шевелились. Синти поняла, что голос сейчас звучит только в ее голове, она повернулась машинально и уставилась на старую дверь в подсобку. На ней пульсировала алая роза, надуваясь, словно голодный комар, который не может насытиться. Сил удивляться уже не было, сможет ли ее теперь хоть что‑то удивить до конца жизни? Вряд ли.

Хозяйка чувствовала, что эта дверь сейчас ведет совсем в другое место. Сейчас это не та дверь, что была несколько минут назад.

Парень в шляпе выпрямился, и уставший голос вновь зазвучал в голове:

– Простите, но я не могу это остановить.

Трясущейся рукой он взял за ручку и потянул на себя. Дверь сопротивлялась, словно сквозняк всасывал ее с той стороны. Синтия почувствовала сырость и запах озона, как после дождя. Вот дверь медленно открылась, стрелок переступил порог и исчез. Раздался хлопок. Роза на двери медленно растворялась, пока совсем не пропала.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Океан звуков резко накрыл закусочную, больно ворвавшись в уши. Какое‑то время люди просто переглядывались, медленно начиная осознавать, что произошло. Повсюду кровь и стоны. Закусочная была похожа на декорацию из фильма ужасов. Дед лежал на полу, его тело били судороги, рядом сидела супруга, зажимая рукой рану на шее. Девочка в туалете пошевелилась застонала. Джонни ревел, натягивал штаны и подозрительно косился на друга.

Люди приходили в себя. Они не чувствовали магию, им казалось, что они сами хотели этого и уже никогда такое не забудут.

Улыбка на лице священника пропала, сменившись оскалом. Вены на шее вздулись ещё сильнее, глаза пылали гневом. «Как тебе удалось? Как ты смог открыть дверь? Чёртов мальчишка, ты же всё равно сдохнешь!» – священник вытащил из‑под накидки телефон, выдвинул небольшую антенну и набрал номер. Говорить он не любил, человеческая речь ему давалась не просто. Когда на другом конце ответили, он напряг связки и сказал:

– Плохая новость – мальчишка сбежал вместе с амулетом. Хорошая – он уже мёртв, раны от моих пуль смертельны. Бедный меленький стрелок, как же ему сейчас, наверное, больно. Яд сумеречного лотоса убьет его. Ну или он не вытерпит боли и поможет себе сдохнуть этим чертовым револьвером. Еще никто не выдерживал. Это был последний носитель крови.

Его собеседник молчал, повисла долгая пауза, затем уставший и раздраженный голос сквозь зубы произнес:

– Нам нужен амулет. И нас не волнует как, но ты достанешь его. Иди за стрелком и верни нам кулон.

– Господин, но дверь закрылась.

– Мне плевать! Найди другую! Ты упустил стрелка, хочешь, скажу почему? Потому ты жалкий трус и любишь перекладывать работу на других, а сам оставаться в стороне. Твой отец поэтому и сдох, потому что не смог вынести, что его сын – ничтожество. Ты недостоин его имени. Маг, который боится раненого стрелка, нам противно с тобой говорить. Верни кулон, и мы вернем тебе имя, Ахелар.