Стрелок. Начало пути. Книга первая

Синти затрясло. Казалось, сердце сейчас выскочит из груди. Дыхание сбилось, ей не хватало воздуха, но на это была ещё и другая причина, перед тем как дверь открылась, женщина почувствовала, что он придёт. В детстве отец читал ей книгу о Роланде из Гелиада, последнем стрелке срединного мира и прямом потомке короля Артура Эльда, который ищет Тёмную башню. Эти воспоминания давно были стёрты и забыты, и, конечно, это не он, но в том, что перед ней стрелок, Синти не сомневалась. В то время, когда все посетители заворожённо смотрели на амулет, она изучала странного человека.

Это был молодой парень, лет семнадцати, весь в дорожной пыли. Плащ порван, кажется, были даже дырки от пуль, хотя могло и показаться. Поношенная шляпа, старые, со стёртой подошвой, ботинки. Он с трудом стоял на ногах и смотрел по сторонам и было в его взгляде что‑то необычное… Эти яркие чистые глаза с небесным оттенком, они затягивали её. Каждое движение зрачков было четко выверено, несколько едва заметных поворотов головы и… Стрелок что‑то искал.

В руке он сжимал огромный кольт. Огромный и тяжелый.

«Как вообще из такого стрелять?» – подумала женщина.

Молодой человек слегка пошатнулся и по руке, сжимавшей пистолет потекли капельки крови.

«Да он же ранен и еле стоит на ногах!» – Синти дёрнулась в попытке помочь, но тут же остановилась, страх сковал тело.

Парень направился к женщине. Она считала про себя шаги беззвучно шевеля губами: «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Всего семь шагов, но как же долго он шёл».

Женщина не помнила, как наливала воду, но в руке оказался стакан. Вспотевшая ладонь сжала его пальцами и молча протянула. Человек в плаще с благодарностью кивнул, выпил залпом и облокотившись на стойку прикрыл глаза.

 

***

Синти почувствовала, как сдавило в груди. Она обхватила голову руками, отшатнулась назад, врезалась спиной в полку уронив бутылки. Те бесшумно падали и разбивались, заливая пол. Дальнейшие события показались ей самым настоящим кошмаром.

Три…

Тихий низкий гул приближался, нарастал, заполняя всё помещение. Кому‑то чудились голоса, кто‑то слышал звук колокольчиков, люди стонали, мычали, некоторые плакали, но не произнеся ни звука, лица были перекошены в ужасе, и это происходило в полной давящей тишине. Люди сходили с ума. Воздух стал плотным и тягучим, повезло тем, кто не выдержал и сразу отключился.

За дальним столиком женщина безмолвно кричала, царапая себе лицо и все резче и сильнее впиваясь ногтями в кожу. Она медленно начала погружать ногти в глазницы глубже и глубже. Сидевший напротив лысый коротышка смотрел на неё влюбленными глазами и пил пиво, засовывая бутылку в рот так, что зубы со скрипом терлись об стекло.

Людей рвало, воздух пропитался страхом и безумием. Мужчина у окна отрезал кусок стейка, положил в рот и спокойно, без эмоций, начал отрезать себе палец. Нож был тупой, но он не сдавался, улыбался и с силой давил, врезая его в плоть. Удивительно было то, что ему нравилось это делать.

Девушка в платье с подсолнухами схватила обеими руками кетчуп со стола и стала жадно глотать. Ее рвало, но она не остановилась, пока не выпила всю бутылку. Затем отбросила ее, взяла руками косички и начала прыгать по закусочной, как маленькая девочка, посылая вокруг воздушные поцелуи.

С лицами людей творилось что‑то страшное: они были искажены, словно кожу сдвинули и натянули обратно. Казалось, что у людей вместо лиц маски. Танцующая пара замерла, смотря друг другу в глаза. Пожилая дама сделала несколько шагов назад, присела, уперевшись пальцами в пол, верхняя губа приподнялась в оскале. Словно зверь, готовый прыгнуть за добычей,

«Какого хрена!» – только и успела подумать Синти, как та резко оттолкнулась от пола, прыгнула и вцепилась зубами в шею улыбающегося деда. Она мотала головой, царапая спину ногтями и грызла. И вот, вырвав кусок плоти, спрыгнула, задрала вверх голову и проглотила. Кровь из прокусанной шеи заливала пол, дед сделал реверанс и поклонился, как делают актёры на сцене. Жирный Джонни приоткрыл рот и начал двигать языком из стороны в сторону, затем свалился под стол и пополз к этой луже крови, не используя руки и ноги, как гусеница, толстая, волосатая гусеница. Когда он проползал мимо столов, люди хлопали ему. Страшно было смотреть на это в полной тишине. Джонни облизывался и полз, штаны сползли до колен, демонстрируя всем морщинистый жирный прыщавый зад. Его друг, прикусив губу залез на стол, расстегнул ремень на брюках, засунул руку в штаны и, закатив глаза начал мастурбировать.

 

Четыре…

 

Медленно всё стало отрываться от столов и подниматься в воздух: кружки, тарелки, стулья. Было ощущение, что мир сейчас перевернется. Синти с силой вцепилась в стойку бара, ломая наращенные ногти, и беззвучно кричала. Она боролась и держалась изо всех сил. Казалось, если расслабится, то сойдет с ума. Женщина бросила взгляд на парня в шляпе. Его лицо не выражало ничего, он был слишком бледный.

Со стены упала картина с изображением поезда из детских книжек. Бокалы, висевшие над стойкой, посыпались, и осколки сразу начали подниматься в воздух. Мимо неё пролетел коричневый ботинок, вставная челюсть, следом чья‑то оторванная кисть с золотым перстнем на среднем пальце.

Священник за окном улыбнулся еще шире, обнажив острые нечеловеческие зубы. Улыбка была огромной и продолжала расти, она стала почти до ушей. Изо рта показался узкий раздвоенный птичий язык, и он закричал. Нет, это был писк, он радовался происходящему, наслаждался.

Резко распахнулась дверь в туалет, ударив ручкой о плитку, от чего та раскололась. Девушка с косичками в очках свалилась с унитаза, трусы с сердечками были спущены до колен. Она подняла стульчак, отвела голову назад и со всей силы ударилась об него. Синти даже в тишине ощущала звук хруста носа, разбитых очков и сломанных зубов. Удар, еще удар, осколок стекла вошёл под глаз, еще удар. В мгновение унитаз стал красным. Девушка улыбнулась беззубым ртом и свалилась без сознания.

Всё это время Бетти танцевала, как балерина, в руках держа вентилятор и представляя, как поет. Сарафан был расстегнут и маленькие груди подпрыгивали под одну, только ей, слышимую музыку.

Стрелок еле слышно произнес:

– Мне нужна дверь.

Губы его не шевелились. Синти поняла, что голос сейчас звучит только в ее голове, она повернулась машинально и уставилась на старую дверь в подсобку. На ней пульсировала алая роза, надуваясь, словно голодный комар, который не может насытиться. Сил удивляться уже не было, сможет ли ее теперь хоть что‑то удивить до конца жизни? Вряд ли.

Хозяйка чувствовала, что эта дверь сейчас ведет совсем в другое место. Сейчас это не та дверь, что была несколько минут назад.