Судьба по книге перемен
– Александр Шан‑Гирей, – выпалила Маня. – Один его «Запах вечности» можно перечитывать сто раз, и каждый раз по‑новому.
– Не читал, – признался Лев Граф.
– Ну, так прочтите!
– Э‑э‑э… – Он улыбнулся. – Не стану.
– Почему?!
– У меня ещё греки не все читаны, – объявил Лев. – До Шан‑Гирея дело не скоро дойдёт. А жизнь коротка.
Маня смотрела на него довольно злобно.
– Я люблю детективы, – продолжал Лев. – Всей душой. Обо всём остальном мне есть что почитать и без современной прозы. Только вы не обижайтесь, Марина! Вот хотите, я не сходя с этого места предложу вам роман современного большого писателя?
– Вы?! Роман?!
– Иванов живёт небогато, – начал Лев. Глаза у него смеялись. – Иванов от сохи. Когда‑то его звали Иван, но теперь он в основном пашет. В поле пашет. Это такая работа. Пахать на пашне. Поэтому он просто Иванов. Маленький человек. Отдал свою шинель капитану Тушину. Капитан Тушин участковый, а шинель – взятка. Теперь Иванов работает в поле голым. В одном только футляре. Так он называет свитер, который ему связала Иванова. Иванова – жена Иванова. Имени ей не положено, зачем приличной замужней женщине имя? Она завхоз. Обычные россияне. Но вот о чём Иванов не догадывается – его Иванова на самом деле хозяйка БДСМ‑борделя. Он узнаёт об этом и кончает самоубийством.
Примерно с капитана Тушина и шинели Маня начала морщиться и насупливать брови, чтоб не засмеяться, но когда Иванов покончил самоубийством, всё же засмеялась.
– Я люблю, когда сначала подлый преступник отравляет жизнь хорошим людям, а потом его убивает киллер, который в принципе устраняет только плохих, – продолжал Лев. – В этом я не вижу подвоха, попытки меня… надуть. Выдать ординарный текст за большую философию. Детективы не врут и не прикидываются великой прозой.
– Вы правы, – кивнула Маня, совершенно не собираясь с ним соглашаться.
– Так что напишите хорошую книжку всем нам на радость, – заключил Лев Граф. – А искать убийцу бросьте.
Посмотрим, что ты запоёшь, когда я узнаю, кто ты такой и что именно делал на приёме у тёти, медленно подумала Маня. Сейчас выведать ничего не удалось, но у меня в запасе всегда остаётся господин товарищ полковник Никоненко с его «базами данных», осведомителями и профессионализмом.
Чувствовала она себя как‑то странно. Мысли были вялыми, рыхлыми, очень хотелось спать.
Это от стресса, определила Маня. Хорошо, что до «Астории» два шага.
Её собеседник ещё что‑то говорил, Маня не могла разобрать, что именно. Главной задачей было не заснуть прямо здесь и не свалиться под стол.
– У меня где‑то здесь сумка, – выговорила она огромными непослушными губами сквозь шум в голове. – И собака. Вы нас не проводите? Я очень устала.
Лев медленно, страшно медленно начал подниматься из‑за стола, мир как‑то сдвинулся, поехал, стал растягиваться, и Маня поняла, что она Кот в сапогах в замке у Людоеда.
Больше она ничего не помнила.
– Чик‑чирик! Чик‑чирик! Чирик‑чирик!
Маня открыла глаза.
По потолку бродили голубые тени и отражения, словно от близкой воды. Чирикала весёлая птичка.
Где я? Что со мной?..
Маня повернула голову и посмотрела сначала в одну сторону, а потом в другую.
Совершенно незнакомая комната. Что это может быть? Больница? Непохоже! Гостиница? Это точно не «Астория»!
Маня подтянулась и рывком села.
Плед, которым она была накрыта, поехал и бесшумно свалился на пол, но тут же подскочил и рванулся в сторону.
– Волька! – позвала Маня шепотом.
Плед замер.
Маня вскочила, откинула плед и обняла собаку.
– Волька. – Она заглянула в маленькие собачьи глазки. – Где мы?!
Пёс лизнул её и принялся вскидывать передние лапы ей на колени.
Что вчера было? Тётя погибла, квартиру опечатали, но Маня туда всё же вернулась. Ольга соврала, что накануне к Эмилии не приходила. Картотека, странные прозвища. Потом сигарный клуб и…
Ну, конечно! Лев Граф!..
Главный подозреваемый!
Маня глубоко вздохнула, ей стало страшно.
Но что могло с ней случиться? Она потеряла сознание? Прямо там, в клубе? И что произошло потом?
– Здесь кто‑нибудь есть? – негромко спросила Маня, и ей не понравился собственный голос, заискивающий какой‑то. – Алё! Алё!
…Вот тебе и алё!..
Она выпила вчера только одну стопку водки, совершенно точно! И сегодняшнее утреннее состояние вовсе не было похоже на похмелье! Несколько раз за жизнь Маня напивалась и знала, что бывает по утрам – конец света и желание немедленно самоубиться, как Иванов из придуманного Львом романа!
Нынешним утром Маня была бодра и свежа, и голова не болела, и пить не хотелось! Она прекрасно помнила все вечерние события – до определённой точки, а дальше ничего, белый шум.
Маня подняла с пола плед, швырнула его на диван и осмотрелась.
Комната как комната, окно распахнуто настежь. Маня выглянула. Под самой стеной цвели пышные гортензии, дальше были кусты и несколько молодых, аккуратно подстриженных лип, за которыми чувствовалась большая вода, то ли залив, то ли река.
– Волька, где мы?!
Бультерьер замахал коротким хвостом, фыркнул и немного побегал кругами – это означало, что ему нужно пройтись и уже хорошо бы завтракать.
Маня сунула ноги в «мюли», которые валялись около дивана – спала она в футболке и джинсах, – и отправилась искать выход на улицу.
Они обошли дом, оказавшийся довольно большим. Все входы и выходы были заперты.
– Алё! – сердясь от всё возрастающего страха, громко крикнула Маня. – Где хозяева?! Двери откройте!
Ничего и никого.
Может, она в плену?..
Мане стало жарко.
