Таинственный незнакомец

Ей пока удавалось избегать ужина с Рейвенелами, ссылаясь на усталость после круглосуточного бодрствования у постели больного, но было понятно, что скоро последует очередное приглашение, и его придется принять.

Во вторник к вечеру, когда Гаррет собирала свой саквояж, готовясь к еженедельному визиту в работный дом, к ней пожаловал ее напарник по работе в клинике.

Хоть доктор Уильям Хевлок и не делал секрета из того, что выступал против решения Уинтерборна принять на работу врача‑женщину, очень скоро стал ее наставником и верным другом. Мужчина средних лет с характерной копной седых волос и с крупной «львиной» головой – именно так по мнению пациентов и должен выглядеть настоящий врач, – он обладал потрясающим практическим опытом и авторитетным мнением, и Гаррет многому у него научилась. К его чести, Хевлок, несмотря на грубые манеры, был человеком честным и открытым. Вначале он противодействовал Гаррет, но затем стал относиться к ее хирургической подготовке в Сорбонне скорее с интересом, чем с подозрением, и даже принял ее методы антисептики, которым она научилась у сэра Джозефа Листера. Как результат, пациенты клиники на Корк‑стрит показывали более высокий уровень выздоровления после операции, чем в других клиниках.

Доктор Хевлок появился в дверях подсобки с двумя мензурками в руках, наполненными золотистой жидкостью, и объявил, протягивая одну Гаррет:

– Я принес тебе порцию укрепляющего тоника.

Приподняв брови, она подозрительно понюхала содержимое, потом через силу улыбнулась.

– Виски?

– Не просто виски, это «Дьюарз». – Он внимательно посмотрел на нее и провозгласил: – С днем рождения!

У Гаррет округлились глаза от удивления. Даже ее отец не помнил, а здесь она вообще никому не говорила.

– Откуда вы узнали?

– Дата стояла на твоем заявлении о приеме на работу. Так как моя жена занимается личными делами, она знает дни рождения всех сотрудников и не забывает о них.

Они чокнулись и выпили. Виски было крепким и одновременно мягким. Во рту у Гаррет остался привкус солода, меда и свежескошенного сена. На секунду закрыв глаза, она ощутила, как жидкий огонь стекает вниз по пищеводу.

– Роскошно! – проговорила она. – И какое удовольствие! Спасибо вам, доктор Хевлок.

– У меня есть еще один тост: «Neque semper arcum tendit Apollo».

Они выпили снова.

– А что это значит? – поинтересовалась Гаррет.

– «Даже Аполлон не всегда натягивает свой лук». – Хевлок добродушно посмотрел на нее. – В последнее время ты постоянно в кислом настроении. Я не знаю конкретно, в чем проблема, но у меня есть предположение. Ты преданный своему делу доктор, несешь на своих плечах массу обязанностей и делаешь это так умело и квалифицированно, что все мы забываем о главном: ты еще очень молода.

– Это в двадцать восемь‑то? – уныло спросила Гаррет и сделала еще один глоток из мензурки.

– Всего лишь маленькая девочка в лесной чаще, – сказал он. – И как у всех молодых, у тебя наблюдается тенденция бунтовать против строгого надсмотрщика.

– Никогда так о вас не думала, – запротестовала она.

Хевлок криво усмехнулся.

– Я как раз не строгий надсмотрщик, доктор, а вот вы – да. Дело в том, что восстанавливаться – естественная необходимость. А твой стиль работы превращает тебя в зануду, и ты останешься занудой до тех пор, пока не найдешь приятное занятие за пределами нашей клиники.

Гаррет нахмурилась:

– У меня нет интересов за пределами нашей клиники.

– Если бы ты была мужчиной, я посоветовал бы тебе провести ночь в самом лучшем публичном доме, который был бы тебе по карману. Однако у меня нет никаких идей, что посоветовать молодой женщине в такой ситуации. Просмотри список хобби и выбери себе что‑нибудь. Заведи любовную интрижку. Отправляйся на праздник в какое‑нибудь место, где еще ни разу не была.

Закашлявшись от глотка виски и прослезившись, Гаррет удивленно посмотрела на него и хрипло уточнила:

– Вы только что посоветовали мне завести любовную интрижку?

Хевлок расхохотался:

– Мне удалось тебя удивить, да? Все не так плохо, как ты сейчас подумала. И не надо таращиться на меня, как монахиня, страдающая поносом. Ты ведь доктор и прекрасно понимаешь, что сексуальный акт может быть совершенно не связан с деторождением и тем более с проституцией. Ты пашешь как мужчина, получаешь такие же деньги и можешь точно так же развлекаться, если действовать с достаточной осмотрительностью.

Ей пришлось опустошить мензурку, прежде чем она нашлась, что ответить.

– Оставив в стороне моральные принципы, могу сказать, что риск не стоит того. Если мужчину поймают на интрижке, его карьера не пострадает, а от моей ничего не останется.

– Тогда выходи замуж. Любовь – это не то, что можно позволить себе прохлопать, доктор Гибсон. Как ты думаешь, почему я, вполне удовлетворенный собой вдовец, строил из себя дурака, ухаживая за миссис Фернсби, пока она не согласилась стать моей женой?

– Удобство? – предположила Гаррет.

– О господи, нет, конечно! Нет никакого удобства в том, чтобы соединить свою жизнь с другим человеком. Брак – это как бег в мешках: вы можете исхитриться подпрыгивать вместе, чтобы пересечь финишную черту, но без мешка это сделать намного легче.

– Тогда зачем все это нужно?

– Наше существование, даже наш интеллект зависят от любви. Без нее мы превратимся в бревна и камни.

Удивившись про себя такому сентиментальному спичу коллеги – вот ведь неожиданность! – Гаррет запротестовала:

– Не так‑то это просто – найти свою любовь. Вы говорите с такой легкостью, словно это как пойти в лавку и купить дыню.

– Ты явно не занималась ни тем, ни другим. Да будет тебе известно, что найти свою любовь намного проще, чем отыскать хорошую дыню.

Гаррет криво усмехнулась:

– Уверена, что вы советуете из самых добрых побуждений, но я не употребляю дыни и не занимаюсь любовными интрижками. – Она вернула ему пустую мензурку. – Пожалуй, для начала попытаюсь просмотреть список хобби.

– Это уже что‑то. – Хевлок подошел к двери и, обернувшись, посмотрел на Гаррет. – Ты прекрасно умеешь слушать людей, мой юный друг. Тебе бы еще научиться так же хорошо прислушиваться к самой себе.