Таинственный незнакомец

– Я слышал о вас, сэр. Добрый вечер. – Его тон моментально изменился, в осанке появилась почтительность, а наклон головы стал ниже на пару дюймов.

Рэнсом указал на поверженных солдат.

– Эти трое набросились на леди и угрожали вот этим. – Он передал констеблю штык в ножнах. – Пришлось вмешаться.

– О господи! – воскликнул Хаббл, с отвращением оглядев мужчин, распластавшихся на мостовой. – И солдаты туда же, стыдоба! А как леди, не пострадала?

– Нет, – покачал головой Рэнсом. – У доктора Гибсон хватило самообладания отобрать у одного из грабителей этот штык, а затем сбить его с ног.

– Доктор? – Констебль смотрел на Гаррет с нескрываемым удивлением. – Вы доктор, леди? Та самая – из газет?

Гаррет кивнула, мигом подобравшись: мало кто реагировал положительно на то, что женщина может освоить профессию врача.

Констебль продолжал откровенно рассматривать ее, удивленно покачивая головой.

– Поразительно, что она так молода! – сказал он Рэнсому, а потом вновь обратился к Гаррет: – Простите, мисс… Но почему вы пошли в доктора? Ведь лицо у вас не лошадиное. Почему? Я знаю по крайней мере двух парней в моем отделении, которые охотно женились бы на вас. – Он помолчал. – В смысле, если вы умеете хоть немного готовить, шить, штопать…

Гаррет вдруг разозлила улыбка, которую изо всех сил старался скрыть Рэнсом.

– Боюсь, что шить я умею только раны, а чинить – сломанные конечности.

Один из солдат приподнялся на локтях и насмешливо прохрипел:

– Женщина‑доктор? Во дела! Готов поспорить, у нее член под юбкой.

Рэнсом прищурился, от его веселости не осталось и следа, и сделал шаг к солдату.

– Тебе мало? Хочешь получить сапогом в морду?

– Мистер Рэнсом, – резко остановила его Гаррет, – это не по‑спортивному – бить лежачего.

Детектив бросил в сторону солдата недобрый взгляд.

– Учитывая, что он намеревался сделать с вами, пусть радуется, что может еще дышать.

Гаррет показалось любопытным, что в его последних словах вдруг появился легкий ирландский акцент.

– Добрый вечер всем. Я услышал свисток. – К ним подошел еще один констебль, и пока Рэнсом объяснялся со стражами порядка, Гаррет склонилась над своим саквояжем.

– На рану на щеке солдата требуется наложить шов, – пояснила она констеблю Хабблу.

– Не подходи ко мне, дьяволица! – завопил солдат.

Констебль посмотрел на него в упор.

– Заткни пасть, не то я проделаю дыру в другой щеке!

Вспомнив, что скальпель выпал у нее из рук во время драки, Гаррет обратилась к Хабблу:

– Констебль, не могли бы вы поднять фонарь повыше, чтобы осветить мостовую? Нужно найти скальпель, который я метнула вот в этого… – Внезапно ею овладела тревожная мысль. – А может, он застрял в ране?

– Нет, не застрял, – успокоил ее Рэнсом, на секунду прервав разговор с другим констеблем. – Он у меня.

И как только ему удается, находясь в нескольких ярдах, прислушиваться к тому, о чем она говорит, и в то же время вести беседу?

– Вы подняли скальпель во время драки с ним? – возмутилась она. – Но совсем недавно вы говорили, что так делать нельзя.

– Я не следую правилам, – просто ответил Рэнсом.

Гаррет поразилась такому неприкрытому высокомерию и, насупившись, потянула констебля Хаббла в сторону, а потом шепотом спросила:

– Что вы знаете об этом человеке? Кто он?

– Вы о мистере Рэнсоме? – Констебль тоже понизил голос. – Он вырос здесь, в Клеркенуэлле. Знает каждый дюйм в городе, это его территория. Несколько лет назад подал заявление о приеме в полицию, и его взяли в дивизион К. Настоящий уличный боец! Бесстрашный! Он добровольно вызывался патрулировать трущобы, куда боялись соваться другие полицейские. Рассказывали, что его сразу привлекли к расследованиям. У него острый ум и умение замечать необычные детали. После ночных схваток на улицах он мог вернуться в офис управления, чтобы засесть за нераскрытые дела. Рэнсом раскрыл, например, убийство, которое несколько лет оставалось настоящей головной болью для старших детективов, потом восстановил доброе имя одного слуги, несправедливо обвиненного в воровстве драгоценностей, а еще вернул похищенную картину.

– Другими словами, – пробормотала Гаррет, – он превышал свои полномочия.

Хаббл кивнул.

– Начальник управления должен был наказать его за должностное преступление, но вместо этого предложил повысить Рэнсома с констебля четвертого класса до инспектора.

Глаза Гаррет округлились.

– Вы хотите сказать, что мистер Рэнсом продвинулся сразу на пять ступенек вверх по служебной лестнице за первый же год работы?

– Нет, за полгода! Но незадолго до объявления о новом назначении Рэнсом ушел из полиции. Его забрал к себе сэр Джаспер Дженкин.

– А это кто?

– Высокопоставленный деятель из министерства внутренних дел. – Хаббл замолчал и с беспокойством посмотрел на нее. – Это все, что мне известно.

Гаррет посмотрела на Рэнсома: в неярком свете фонарей были видны очертания его широкоплечей фигуры. Он стоял немного расслабленно, беспечно засунув руки в карманы, но из его поля зрения ничего не выпадало, даже стремительное бегство крысы в дальнем конце улицы.

– Мистер Рэнсом, – окликнула его Гаррет.

Прервав разговор с констеблем, он повернулся к ней:

– Да, доктор?

– Нужно ли мне оставить какое‑нибудь заявление по поводу событий этого вечера?

– Нет. – Его взгляд переместился на Хаббла. – Для всех будет лучше, если мы сохраним ваше инкогнито – мое, кстати, тоже – и дадим возможность констеблю Хабблу арестовать этих людей.

Хаббл запротестовал:

– Сэр, я не могу пользоваться результатами вашей храбрости.

– Тут присутствовала толика и моей храбрости. – Гаррет не удержалась и добавила в голос яда. – Я разделалась с тем, у кого был штык.

Рэнсом подошел к ней и понизил голос: