Тайна мертвого ректора. Книга 1

– Да.

– Чудесно. – Гермес Аркадьевич потер виски. – И, насколько мне известно, других дивов выше шестого уровня в Управлении сейчас нет.

– У нас даже я только пятого, – вздохнул Кузя и, поймав на себе неодобрительный взгляд Владимира, замолчал. Он всеми силами старался показать, что не будет доставлять проблем на территории Владимира так же, как тот не доставлял их дома.

– Значит, если ничего не решить, конфликты будут продолжаться. Как долго ты еще сможешь поддерживать порядок? Насколько я знаю, в общежитии жесткая субординация?

– Да. Положение дива в иерархии зависит от выслуги и силы. Выслуга важна, но сила тоже значит очень много. Слабому диву не станут подчиняться. Даже Иннокентий имел основания опасаться, что я брошу ему вызов, когда я поглотил Арину и мы сравнялись в силе.

Гермес Аркадьевич посмотрел на Владимира с интересом:

– И что же… если бы вы подрались и ты победил?

– Я мог бы претендовать на должность главного дива. Общежитие стало бы подчиняться мне. А Иннокентий потерял бы авторитет. Обычно в таком случае победителя назначали на должность, ведь для колдунов важнее, чтобы был порядок, а не то, кто его обеспечивает. Но я сомневаюсь, что его светлость князь Булгаков отказался бы от Иннокентия. Они слишком долго работали вместе. Это одна из причин, почему я никогда бы не бросил ему вызов.

В дверь постучали.

– Мы закончили? – Гермес Аркадьевич посмотрел на дверь. – Или есть что‑то еще?

– Нет, у меня всё, хозяин, – ответил Владимир. – Прикажете приготовить кофе для прибывших колдунов?

– Да, пожалуй. И мне тоже еще чашечку. О том, что ты сказал, я подумаю. И вот еще что. Как обычно наказывают дивов за подобные беспорядки?

– Решение о наказании принимает хозяин дива. Однако глава Управления может делегировать наказание в общежитие. Тогда решать буду я.

– Понятно, – Гермес Аркадьевич вздохнул, – пригласи, пожалуйста, прибывших и приготовь кофе. Кузя?

– На мне отчет. – Кузя одним глотком допил свою чашку и направился в кабинет главдива. Самое важное сейчас правильно оформить все бумаги и не наделать ошибок.

Когда Аверин с Кузей вернулись домой, часы показывали без десяти четыре.

– Да уж… ложиться спать смысла уже нет. – Колдун с трудом подавил зевок и направился к креслу. – Кузя, сделай… нет, наверное, кофе на сегодня достаточно… просто чаю. Себе можешь с молоком.

– И с бутербродами, – не спросил, а скорее добавил див.

– И с бутербродами, куда же без них, – немного вымученно после тяжелой ночи улыбнулся Аверин. Кузя прав, от неожиданных приключений разыгрался аппетит. Ничего, до пробежки еще два часа, легкий завтрак успеет перевариться. Кузя просиял и скрылся на кухне. Тут же зашумел чайник, захлопала дверца холодильника, что‑то тихонько звякнуло. И Аверин невольно задумался, насколько же умиротворяющими кажутся эти простые звуки. Кузя стал не только частью привычной жизни, но и частью, если быть полностью честным, прежде казавшегося немного пустоватым дома. Аверин даже поймал себя на мысли, что ощущение присутствия Кузи в доме немного похоже на то, как в детстве Гера чувствовал в поместье вездесущего Анонимуса.

Но теперь, кроме силы Кузи, в сознании колдуна постоянно присутствовала сила Владимира. Связь с новым и весьма сильным дивом еще толком не сформировалась, поэтому Аверин чувствовал в основном давление и нечто, что для себя охарактеризовал как ледяную пустоту, в которой изредка мелькали серебристые искры. Возможно, так ощущалось оружие дива. Теперь Аверин лучше понимал Сергея: даже для опытного колдуна давление оказалось весьма сильным и пугающим. Неудивительно, что недавний выпускник с трудом контролировал свой страх.

Но на этом новые ощущения не заканчивались. Где‑то на краю разума, словно далекий тусклый свет фар в туманной ночи, присутствовал третий. И стоило бросить взгляд в ту сторону, как инстинкты начинали истошно кричать: «Опасность!»

Усилием воли Аверин заставлял смолкнуть эти крики.

Еще каких‑то пару лет назад он даже помыслить не мог о том, чтобы привязать дива первого класса. Теперь их трое. И каждый способен без труда уничтожить волю и разум колдуна, разрушить его личность. Однако делать этого они не будут. По крайней мере в Кузе и Владимире Аверин не сомневался. Цели же Александра по‑прежнему оставались загадкой, а его методы… Аверин вновь прогнал бесплодные мысли. Гадать бессмысленно, и все, что мог, он уже обдумал.

Когда‑то давно, после битвы с Григором, Аверин решил, что Кузя – уникальный див. Как же мало он знал тогда! И какими смехотворными и поверхностными оказались знания о дивах, полученные в Академии.

Ведь Анастасия не менее уникальна, чем Кузя. И если желание защитить Алешу еще можно списать на инстинкты фамильяра, то как объяснить ее желание спасти дивов и людей с острова Рождественского? И то, как ловко она втерлась в доверие к Распутину, чтобы в конце нанести сокрушительный удар. В этом рискованном деле ею точно руководили не инстинкты.

А Владимир? Во время коронации он сражался, зная, что не имеет ни малейшего шанса не только победить, но и выжить. И не приказ колдуна заставил его броситься в пасть многократно превосходящего по силе дива, и даже не Высший приоритет, ведь Софья еще не успела стать императрицей. Теперь Аверин понимал, чем руководствовался Владимир. Тем же, что побуждало его без всякого контроля колдунов сражаться в Пустоши, и раз за разом возвращаться на службу, даже потеряв хозяина. Чувством долга.

Да и что далеко ходить? На Перешейке многие сильные дивы остались сражаться за людей после гибели своих колдунов.

Поэтому… не пора ли переписать учебники? И ввести в Академии новую дисциплину, дающую колдунам представление о том, как в действительности мыслят дивы?

Звуки на кухне стихли, и на пороге, прервав размышления хозяина, появился слегка взъерошенный Кузя. В правой руке он держал две кружки, из которых поднимался пар, а в левой – блюдо с бутербродами, кусок вчерашнего пирога с форелью на маленьком чайном блюдце и пару яблок. С одного его запястья свисала связка маковых сушек, а на втором, на манер браслета, болталось кольцо колбасы. Видимо, на этом вместительность рук закончилась, потому что завернутую в блестящую фольгу плитку шоколада див сжимал в зубах. Зрелище оказалось настолько комичным, что Аверин невольно расхохотался. А пока смеялся, почувствовал, как отпускает напряжение не только беспокойной ночи, но и в целом последних не самых простых месяцев: свыкнуться с новой службой оказалось тяжело.

Кузя помотал головой, что‑то пробубнил и принялся выгружать принесенные закуски на стол.

– Шоколад, он это… помогает от нервов, – избавившись от помехи, наконец выдохнул он и расплылся в фирменной широченной улыбке. И тут же с размаху шлепнулся в свое новое кресло. От такого грубого обращения кресло немелодично скрипнуло.