LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Там, где раки поют

– ЧЕЗ ЭНДРЮС, вернись сейчас же! Все трое, вернитесь!

Проехав еще немного, они одумались и повернули назад, к мисс Пэнси Прайс, продавщице из галантереи. Ее семья некогда владела самой большой фермой на краю болота, и пусть ферму давным‑давно продали, мисс Пэнси по‑прежнему играла роль родовитой землевладелицы, а это ох как непросто, если живешь в тесной квартирке над закусочной. Мисс Пэнси щеголяла в шелковых тюрбанах, и в то утро тюрбан на ней был розовый, под цвет помады и румян.

Она обрушилась на мальчишек:

– Вот пожалуюсь на вас матерям! А еще лучше – отцам. Гоняете по тротуару как бешеные, чуть не сбили меня! Что скажешь в свое оправдание, Чез?

Велосипед у него был самый красивый – красное седло, хромированный руль.

– Простите, мисс Пэнси, мы вас не увидали из‑за той девчонки, она сама под колеса полезла! – Чез, загорелый, темноволосый, указал на Киа, притаившуюся в зарослях мирта.

– Она тут ни при чем. Нельзя сваливать вину на других, даже на болотный сброд. А теперь, ребята, сделайте доброе дело, для разнообразия. Вон мисс Ариэль, помогите ей донести сумки до машины. Да заправьте рубашки!

– Да, мадам, – выпалили хором мальчишки и покатили навстречу мисс Ариэль, учительнице вторых классов.

Киа знала, что темноволосый паренек – сын хозяев “Вестерн Авто”, потому и велосипед у него самый красивый. Она не раз видела, как Чез выносит из грузовика увесистые картонные коробки с товаром, но никогда не говорила ни с ним, ни с его друзьями.

Выждав несколько минут, она, втянув голову в плечи, побрела к продуктовому магазину. Зашла внутрь и, оглядев прилавок с крупами разных сортов, выбрала фунтовый пакет кукурузной крупы грубого помола, с красным ярлычком “Товар недели” – так ее учила мама. Дождавшись в проходе, пока рассосется очередь, Киа подошла к кассирше, миссис Синглтри.

– Где твоя мама? – спросила та.

Волосы у миссис Синглтри были стриженые, завитые, лиловые, вылитый ирис под ярким солнышком.

– Дома, по хозяйству хлопочет, мадам.

– А деньги на крупу у тебя есть?

– Да, мадам. – Не понимая, сколько нужно, Киа выложила целый доллар.

Миссис Синглтри, не зная, умеет ли девочка считать, стала класть в ее раскрытую ладонь монету за монетой, приговаривая:

– Двадцать пять, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, восемьдесят пять и еще три пенни. Потому что крупа стоит двенадцать центов.

У Киа засосало под ложечкой. Неужели придется что‑то еще сосчитать? Она озадаченно уставилась на мелочь у себя в ладони.

Миссис Синглтри, как видно, смягчилась.

– Ну все, беги.

Киа пулей вылетела из магазина и двинулась быстрым шагом к болотной тропе. Сколько раз твердила ей мама: “Если ты в городе, никогда не беги, а не то подумают, будто ты что‑то стащила”. Но, едва дойдя до песчаной тропки, Киа припустила галопом, да так и пробежала добрых полмили без передышки, а остальное прошла скорым шагом.

Дома, в полной уверенности, что умеет варить кукурузную кашу, Киа засыпала крупу в кипяток, как Ма, но крупа слиплась в огромный ком, снизу пригорелый, а внутри сырой. Да еще и на вкус как резина. Киа, осилив несколько ложек, выбежала в огород, отыскала среди золотарника немного ботвы репы, сварила и съела дочиста, а отвар выпила залпом.

За несколько дней Киа научилась варить кашу, хоть та и пригорала, сколько ее ни помешивай. На следующей неделе она принесла из магазина костей – с красным ценником – и потушила их с кукурузной крупой и капустными листьями, вышло вполне сносное варево.

Киа не раз стирала с Ма – терла во дворе под краном белье о стиральную доску, с хозяйственным мылом. Но когда замочила отцовский комбинезон, он стал тяжеленный, ни выкрутить, ни на веревке развесить, и Киа разложила его под солнышком на карликовой пальме у края леса.

Так и бегали они с Па друг от дружки – жили врозь под одной крышей и, бывало, не виделись днями. И почти не разговаривали. Киа убирала за собой и за ним, как заправская хозяйка. Стряпней ее он брезговал, да и дома бывал редко, но она заправляла его постель, прибирала за ним мусор, мела пол и почти всегда мыла посуду – не из‑под палки, а чтобы дома был порядок к маминому возвращению.

 

* * *

 

Ма всегда говорила, что Киа родилась под осенней луной. Киа не знала, когда у нее день рождения, и однажды вечером, как только полная золотая луна засияла над лагуной, она сказала про себя: “Вот мне и семь лет”. Отец и не думал ее поздравлять, и о праздничном торте, разумеется, речи не шло. О том, что ей пора в школу, он тоже не заикнулся, а Киа, почти ничего про школу не зная, боялась спросить.

Конечно, Ма вернется на ее день рождения, потому и наутро после осеннего полнолуния Киа надела платье из набивного ситца и стала глядеть на дорогу. Скорей бы показалась Ма, в длинной юбке и крокодиловых туфлях. Но никто не появился, и Киа, взяв чугунок с кукурузной кашей, побрела через лес к океану. Сложив руки рупором и запрокинув голову, закричала: “Кью‑кью‑кью!” И засеребрилось небо от края до края.

– Вот и они! Сколько тут чаек – не сосчитать! – сказала Киа.

И стала бросать им кашу, а чайки с криками кружили над ней, подлетали все ближе, едва не задевая крыльями по лицу. Каша кончилась, они поутихли и принялись чистить перья, а Киа уселась на песок, поджав ноги. Одна большая чайка опустилась рядом.

– А у меня сегодня день рождения, – сказала Киа чайке.

 

3

Чез

1969

 

Сгнившие опоры заброшенной пожарной вышки упирались в болото, будто ноги великана, а над болотом струился туман. Лес, казалось, притих в ожидании, лишь вороны кричали, когда двое мальчишек, Бенджи Мейсон и Стив Лонг, обоим по десять лет, белобрысые, полезли вверх по скользким ступеням утром 30 октября 1969‑го.

– Ну и жарища нынче осенью! – крикнул Стив карабкавшемуся сзади Бенджи.

– Да, и тихо‑то как, только вороны каркают.

Глянув между ступенями, Стив воскликнул:

– Ого! Что это там?

– Где?

TOC