Танцующая-На-Гранях
Жрец нахмурился, осторожно потер шрам, яростно чертыхнулся. Рана болела и чесалась изнутри, несмотря на лечебную магию и все попытки дракайн‑лекарей залечить или хотя бы просто облегчить боль. Перед тем как исчезнуть в черном мраке созданного портала, эта рыжая дрянь усмехнулась ему в лицо и ласковым голосом попрощалась: «Прощай, анакана атуа».
И столько неприкрытой жалости, сочувствия услышал жрец в ее голосе, что не выдержал и кинулся на Снежану в последней попытке остановить. Странные слова на неведомом языке до сих пор набатом бились в висках жреца, мучали его, рисовали мрачные картины. Что они означали, Эр Наг Тэ не знал. И от этого становилось не по себе вдвойне.
В портал Снежана шагнула спиной. А едва он прикоснулся к краю ее одежды, ударила черной тяжелой драконьей лапой по лицу с такой силой, что он отлетел к противоположной стене и на какое‑то время потерял сознание. Так и нашли его дракайны, беспомощно распластанного у стены.
И это воспоминание‑унижение жгло сильнее, чем хлесткая пощечина полудракона. Дэа Бру – демон загранья, как звали его в Ар‑Име, холодном и мрачном мире дракайн, не имел права поломанной куклой валяться на глазах у слуг. Демон загранья всегда побеждал своих врагов, разрывая на части голыми руками.
Эр Наг Тэ зарычал, и, забывшись от ярости, затопившей разум, отшвырнул от себя огромное зеркало. Опомнившись через секунду, подскочил к раме и судорожно ощупал амальгаму и затейливую вязь, обрамлявшую проход в другие миры. Облегченно выдохнул и поставил зеркало на место.
Глубоко в сознании черной ядовитой змейкой всплыло воспоминание о том, что разбивший зеркало За‑Гранья не просто умрет. Его душа попадет в осколки и станет бездушной и вечно голодной пустотой, сквозь которую даже видавший виды Верховный Жрец не‑бога демона Вритру просачивался как можно тише и незаметней, боясь дыханием или взмахом ресниц разбудить Нечто, живущее в запутанных коридорах осколочного лабиринта.
Почти успокоившись, Эр Наг Тэ развеял туман зазеркалья в поисках золотого дракона. Нахмурился. Зеркальная гладь равнодушно отражала королевство Элтаннин, но нигде жрец не обнаружил ту, которую искал.
Изменив формулу поиска, Эр Наг Тэ принялся искать рыжую иномирянку без привязки к ее ипостаси, решив, что кровь черного дракона возобладала и потому зеркало ее не показывает. В этот раз удача улыбнулась ему.
«Это я удачно зашел», – всплыла в голове жреца фраза из какого‑то дурацкого земного фильма. Все‑таки долгое пребывание в одном и том же мире За‑Гранья наложило свой, практически несмываемый, отпечаток на разум Эр Наг Тэ, или Игоря, коим он очень долго был на земле.
«И кто же у нас сестра?» – мысленно задал вопрос Верховный жрец, пристально вглядываясь в амальгаму. Но, увы, сбежавшая рыжая заноза и не подумала поделиться столь важной информацией с двумя номады, что снова ее сопровождали.
Убедившись, что в ближайшее время только степь и ветер будут отражаться в зеркале, Эр Наг Тэ стер изображение и глубоко задумался, замерев напротив темного стекла. Спустя полчаса размышлений жрец очнулся и, окинув взглядом разгромленную комнату, открыл портал и отправился в Храм Огня Бессмертия.
По гладким стенам прохладных коридоров подземного грота слабыми всполохами мелькали темно‑красные искры. Не замечая служек в серых хламидах, меняющих свечи и факелы, Эр Наг Тэ стремительно пересек холл, ведущий в зал Безвременья. На ходу сбрасывая одежды, практически обнаженным подошел жрец к темно‑красной тяжелой каменной двери, за которой хранилась величайшая редкость радужного мира – Око Ириды.
Хрустальная чаша двух метров в диаметре, наполненная странной субстанцией, похожей на слоеное желе. Прозрачные разноцветные слои меняли свое местоположение по собственному разумению и понять цикличность изменений Верховный жрец пока не мог. Старая сикха – шаманка Ар‑Има, подарившая ему эту странную чашу как дар за спасение единственной дочери, показала, как использовать Око для личных нужд.
Облачившись в алую жреческую хламиду, Эр Наг Тэ омыл руки, смазал их маслом ледяного дерева из Ар‑Има, подошел к чаше, и осторожно закинул в центр Ока подношение богине Ириде. Масляное омовение действовало как нейтрализатор, гасило запах кожи и магию ауры любого существа, благодаря чему странный оракул показывал правду. Божественная чаша срабатывала непредсказуемо, если в нее попадало что‑либо, не омытое слезами ледяного дерева.
Однажды, забывшись, Эр Наг Тэ опустил в Око не смазанный маслом камешек. Двое суток младшие служители храма отмывали полы и стены от странной густой и тягучей черной крови. Крови, которую изрыгнула чаша через минуту после того, как камешек исчез в глубинах желе. Забрызганный с ног до головы, едва успевший прикрыть лицо руками, жрец едва не умер прямо в зале Безвременья. Длинное плотное жреческое одеяние уберегло его от проникновения чужеродного яда в поры кожи, широкие рукава скрыли руки и голову.
Служки, без перчаток прикоснувшиеся к ядовитой субстанции, молчаливыми кулями валились на забрызганный пол. И странная жижа тут же обволакивала их тела, наполняя воздух жуткими чмокающими звуками. Так несмышленый ребенок всасывает в себя напиток, когда балуется. Увидев первый труп, Эр Наг Тэ немедля ни минуты покинул ставший смертельной ловушкой зал Безвременья и лабиринтом ушел в оазис Но‑Ха, велев слугам запереть зал до его возвращения.
Долго стоял тогда перепуганный жрец под живительными струями водопада Мироздания, чутко прислушиваясь к собственному телу, принюхиваясь и пристально разглядывая руки, выискивая черные пятнышки. Одежду, испачканную черной кровью, пришлось сжигать магией огня и «добивать» магией северного сияния.
Место, где Эр Наг Тэ устроил пожарище, жрец заливал живой водой из водопада. Несколько ведер вылил он тогда на пепелище, прежде чем первые зеленые травинки вновь проклюнулись на поверхность земли. С тех пор жрец стал предельно внимательным, посещая зал Безвременья.
Когда заново открыли дверь, чтобы прибраться, обнаружили засохшие черные «кровоподтеки», напоминающие застывшую смолу. Но не обнаружили ни одного трупа. Со страхом и ужасом, облачившись в защитные костюмы с земли, которые в срочном порядке пришлось доставать жрецу, прибирались служки в зале Безвременья. Зал мертвых душ – так между собой стали звать его младшие жрецы после той истории.
Драгоценный камень медленно осел на дно, мигнул напоследок алым цветом и растворился в желеобразной массе. Жрец приступил к обряду. Тонкой прозрачной спицей, выточенной из ветки все того же ледяного дерева, словно писчим пером по бумаге, старательно выводил маг свой вопрос. Буквы слабо мерцали под острым кончиком стило, застывали зеленоватыми фигурами, тяжелели и тут же погружались на дно. Последнее слово и вопросительный знак в конце. Мужчина выдохнул и сделал шаг назад.
В глубине чаши буквы распались на тонкие ниточки, переплетаясь меж собой в причудливую косичку. В процессе сплетения вокруг зеленой спирали образовывался маленький вихрь. Скорость вращения увеличивалась и вихревая воронка, становясь шире, превращала желе в прозрачный, мерцающий серебром шар. Сфера неторопливо поднялась на поверхность, замерла в центр чаши. Что‑то едва слышно щелкнуло, и в считанные секунды серебристый безгранник раскрылся лепестками замысловатой формы, словно бутон цветка.
Приподнявшись полметра от желеобразной глади, цветочный зев завис вертикально над Оком Ириды, мигнул и преобразовался в диск, который по диаметру не уступал размером божественному сосуду. Слабое мерцание ознаменовало начало процесса, и Эр Наг Тэ подошел ближе к божественному экрану, чтобы узнать ответ на свой вопрос.
