Танцующая со смертью
Затем более молодые музыканты стали отбивать ритм на таблах и мридангах (это род туземных барабанов), а молодые девушки принялись танцевать.
Танец этот поначалу был плавным и не лишенным изящества. Я пожалел даже, что не взял с собою новейший фотографический аппарат, чтобы запечатлеть этот удивительный азиатский балет. Впрочем, этот аппарат очень громоздок и тяжел, а у нас и так слишком много поклажи.
Однако постепенно ритм барабанов ускорялся, танцовщицы распалялись, движения их становились разнузданными и дикими. Я понял, что варварство по‑прежнему в крови у здешних обитателей. Однако, чтобы показать широту своих взглядов и интерес к туземной культуре, я вознаградил танцовщиц аплодисментами, а одной из них, самой юной и привлекательной, подарил золотой соверен.
Тут один из носильщиков отозвал меня в сторону, делая какие‑то знаки. Лицо его было испуганным.
– Молодой сахиб! – говорил он, когда я следом за ним отошел к кустам. – Не надо верить эти люди! Не надо брать их с собой! Они приносить несчастье, большой несчастье!
– О чем ты говоришь, Чарли? – спросил я носильщика (его туземное имя было слишком сложным, чтобы европеец мог его выговорить, и я называл его Чарли).
– О чем ты говоришь, Чарли? – повторил я. – Они – безобидные танцоры и музыканты, и они идут туда же, куда и мы. Отчего бы нам не взять их под свое покровительство?
– Это очень плохо, молодой сагиб! – не унимался Чарли. – Это плохие люди! Они танцуют плохой танец!
– Честно говоря, этот танец мне тоже не очень понравился, я предпочел бы увидеть Корделию Брайддел в «Жизели» на сцене Ковент‑Гарден, но Ковент‑Гарден сейчас очень далеко, и один бог знает, когда я туда попаду. Кроме того, не стоит быть таким снобом, мой друг. У каждого народа свои танцы, и нужно находить в них своеобразную красоту! Нужно ценить жизнь во всем ее многообразии!
– Нет, это плохой танец! – упорно повторял носильщик. – Это танец, посвященный Черной Богине, Богине Кали! Они станцевали этот танец, чтобы предать нас в руки своей Черной Богине!
– Ну, не волнуйся, мой друг! – успокоил я Чарли. – Вряд ли этот танец обладает такой силой, чтобы отдать нас в руки кровожадной богине. А скоро мы уже придем в столицу раджи Вашьяруни, и каждый там получит то, что пожелает. Мой отец – прибыль, я – новые знания, ты – заработанные деньги и несколько дней отдыха.
Однако, кажется, мои слова не слишком успокоили носильщика.
Во всяком случае, наутро его не было на обычном месте.
Кто‑то из спутников отца предположил, что его убил леопард, но сипаи дружно заявили, что не видели возле лагеря следов леопарда, да и лошади ночью вели себя спокойно. Так что носильщик, скорее всего, просто сбежал.
Отец очень сердился на беглого носильщика, даже когда пересчитал тюки и понял, что тот ничего не украл.
И без того одного туземца уже разодрал тигр, теперь еще этот беглец – так что на долю оставшихся носильщиков осталось больше поклажи, а они и так уже еле шли.
Тем не менее делать было нечего, и наш маленький караван двинулся вперед через джунгли.
– Стой, Арчи, стой! – мальчуган лет двенадцати безуспешно взывал к совести своей собаки, нахального джек‑рассел‑терьера по кличке Арчибальд. Тот, как обычно, делал вид, что не слышит хозяина, и мчался по пустырю за наглой трехцветной кошкой.
– Теперь до вечера придется его разыскивать, – тоскливо проговорил мальчишка, повернувшись к приятелю.
– Тебе, Колька, его дрессировать нужно, – авторитетно сказал друг. – Чтобы ты только сказал – ко мне! – и он тут как тут! Как лист перед травой…
– Да ты что думаешь, Васька, мы его не дрессировали? В школу специальную водили, а ему хоть бы что! Я ему говорю – ко мне, а он драпает на другой конец города!
Кошка подбежала к заброшенному дому, возвышающемуся посреди пустыря, юркнула в неплотно закрытую дверь. Арчи, не раздумывая, устремился за ней.
Хозяин непослушного терьера неохотно пересек пустырь, остановился перед крыльцом заброшенного дома и позвал без большой надежды на успех:
– Арчи, ко мне! Арчи, непослушный пес, иди сейчас же сюда! Иди сюда, а то я рассержусь!
Арчи не появился. Из‑за двери доносилась какая‑то возня.
– Ох! – вздохнул Колька. – Вот видишь? Совершенно не слушается! Теперь придется за ним в этот дом идти…
– В этот дом ходить не надо, – второй мальчуган, Васька, опасливо понизил голос. – Это опасный дом.
– Что, с привидениями, что ли? – Колька фыркнул. – Ты че, правда в привидений веришь?
– Привидения или не привидения, а только что‑то в этом доме происходит. Толик из второго подъезда видел ночью в его окнах какие‑то огоньки. И еще он говорил, что видел, как из этого дома выходила Черная Женщина!
– Негритянка, что ли?
– Сам ты негритянка! Не негритянка, а Черная Женщина! Знаешь, кто это такая? Это тетка, которая по ночам пацанов ловит и разбирает их на органы!
– На какие еще органы? – недоверчиво переспросил Колька.
– Не знаешь, на какие? На внутренние!
– Да твой Толик соврет – недорого возьмет! Помнишь, он хвастался, что ему папаша на день рожденья японский мотоцикл купит! И где этот мотоцикл?
– Насчет мотоцикла – не знаю, а что там по ночам кто‑то ходит – это точно, Светка Иванова то же самое говорила.
– Светка? Да Светка вообще девчонка, что с нее возьмешь! А если даже кто‑то ходит – так что такого? Обыкновенные бомжи!
– Не обыкновенные, а дикие!
– Да хоть дрессированные! Все равно надо в этот дом идти, чтобы Арчи поймать! А ты как хочешь, можешь не ходить, если ты трус!
– Кто трус? Я трус?
– Ну не я же! Это же не я боюсь в этот дом идти! Это же не я про Черную Женщину и про каких‑то диких бомжей рассказываю! В общем, как хочешь, а я иду!
Колька толкнул неплотно прикрытую дверь. Та с надсадным скрипом подалась, из‑за нее потянуло сырым холодом и темнотой. Колька невольно задержался на пороге, но он не мог проявить слабость перед приятелем и шагнул внутрь.
Глаза не сразу приспособились к темноте.
Колька остановился и громко позвал:
– Арчи! Арчи! Ко мне!
Где‑то впереди раздалось глухое ворчание, которое перешло в испуганный лай, а затем в жалобное подвывание.
– Да что с тобой, Арчи?
Колькины глаза постепенно привыкли к скудному освещению. Колька разглядел пустую комнату, пол в выбоинах, печь в углу, открытую дверь, ведущую в следующее помещение.
Именно оттуда, из‑за этой двери, доносился жалобный голос Арчи.
– Арчи, что с тобой? – опасливо проговорил Колька. – Тебя что, эта кошка поцарапала? Сейчас я приду!
Он, однако, не спешил на помощь своему псу. Оглянувшись на входную дверь, Колька окликнул приятеля:
