Тревожные люди

Глава 19

 

Не зря говорят: хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Но на ошибках мы не учимся.

 

Человека, стоявшего на мосту десять лет назад, и грабителя, взявшего заложников, ничто не связывало. Они никогда не встречались. Единственное, что их объединяет – это моральный риск. Так говорят в банке. Кто‑то должен был изобрести это понятие, чтобы объяснить, как работает финансовый рынок, потому что одного общеизвестного факта, что банки аморальны, недостаточно для того, чтобы назвать их «аморальными». Кто‑то должен был поставить под вопрос правдоподобность того, что банки ведут себя в соответствии с нормами морали, ведь для них такое поведение – самый что ни на есть риск. Человек на мосту отдал свои деньги в банк, чтобы сделать «надежные инвестиции», потому что в те времена все инвестиции были надежными. Затем человек использовал свои инвестиции как гарантию, чтобы взять кредит, а затем он взял новый кредит, чтобы оплатить старый. «Так поступают все», – сказали в банке, и человек подумал: «Им виднее». Но в один прекрасный день оказалось, что ничего надежного больше нет. Случился финансовый кризис и обрушил банки, хотя на самом деле рухнули людские судьбы. Банки остались на месте: у финансового рынка нет сердца, оно не может разбиться, а у человека все сбережения обернулись горой долгов, и никто не смог объяснить, как это произошло. Когда человек напомнил банку, как тот говорил: «Вы ничем не рискуете», банк лишь развел руками и сказал: «Риск существует всегда, вам следовало это знать с самого начала, не надо было давать нам деньги».

Тогда человек пошел в другой банк, чтобы взять кредит там и погасить долги, которые у него появились из‑за того, что первый банк обанкротился и потерял все его сбережения. Он объяснил второму банку, что иначе лишится своего предприятия, а затем и квартиры, а у него, между прочим, двое детей. Другой банк понимающе кивал, но женщина в окошечке сказала: «Вы пострадали от того, что мы называем моральным риском».

Человек ничего не понял, тогда женщина холодно объяснила, что моральный риск – «это когда одна из договорившихся сторон не страдает от негативных последствий собственных действий». Человек все равно ничего не понял, тогда женщина, вздохнув, сказала: «Представьте себе, что два идиота сидят на дереве, и тот из них, что ближе к стволу, рубит ветку, на которой они сидят». Человек продолжал, моргая, смотреть на женщину в полном непонимании, тогда она закатила глаза и пояснила: «Вы тот идиот, который сидел подальше. Банк отрубает ветку, чтобы спасти себя. Собственные деньги он не теряет, только ваши, потому что вы позволили им держать в руках пилу». Затем она спокойно собрала бумаги, полученные от человека, протянула их ему и сообщила, что они не могут дать ему кредит.

«Но ведь деньги пропали не по моей вине!» – сокрушался человек.

Холодно посмотрев на него, женщина ответила: «Да ладно. Не надо было их им давать».

 

Десять лет спустя грабитель оказался в квартире, выставленной для показа. У него никогда не было таких денег, чтобы женщине в банке приходилось объяснять ему, что такое моральный риск, но мама часто говорила: «Если хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах», – а иногда это примерно одно и то же. Когда мама сказала это впервые, грабителю было семь лет – возможно, слишком рано для такого возраста, потому что в конечном счете это значит примерно следующее: жизнь может пойти как угодно, но скорей всего, к чертовой матери. Это ясно даже ребенку. И даже ребенку ясно: если мама говорит, что не любит загадывать наперед, и даже если она не планирует напиться, то напивается она так часто, что это нельзя назвать случаем. Ребенок пообещал себе, что никогда не будет пить и никогда не станет взрослым, но выполнил обещание только наполовину. К сожалению, всем нам приходится становиться взрослыми.

А что же моральный риск? Ребенок понял это накануне Рождества того же года, на кухне, когда мама, опустившись на корточки и покачиваясь, обняла его, так что пачка сигарет оказалась у него на голове. Мама икала в рыданиях: «Не сердись, пожалуйста, не ругай меня, это ведь не моя вина». Сначала ребенок не понял, в чем дело, но постепенно до него стало доходить, что, видимо, это как‑то связано с тем, что каждый день после школы ребенок продавал газеты, а потом отдал все деньги маме, чтобы она могла купить еды для рождественского стола. Ребенок посмотрел маме в глаза, блестевшие от алкоголя и слез, опьянения и презрения к самой себе. Она плакала в объятиях ребенка. На кухне, полной пустых бутылок и без намека на рождественское угощение. Мама шептала: «Не надо было давать мне деньги». Так она впервые просила прощения у ребенка.

Грабитель часто об этом вспоминал. Не с ужасом, а удивляясь, как после всего этого можно не возненавидеть свою маму. Ему по‑прежнему казалось, что она не виновата.

 

В феврале их вышвырнули из квартиры, и грабитель пообещал себе, что у него никогда не будет детей, и все же дети у него появились. Тогда он пообещал, что никогда не будет таким непредсказуемым родителем. Он не из тех, кто не в состоянии повзрослеть, научиться платить по счетам, найти жилье себе и своим детям.

 

И Бог посмеялся.

 

Человек на мосту написал женщине в банке, которая говорила ему о моральном риске. Он записал ровно то, что должен был ей сказать. А затем прыгнул. Женщина из банка носила это письмо в сумке в течение десяти лет. А затем повстречала грабителя.

 

Глава 20

 

Первыми полицейскими, прибывшими к дому с заложниками, на место, оказались Джим и Джек. Дело было не в их компетенции, а в размерах городка: других полицейских поблизости не имелось, тем более за день до Нового года. В участке любили шутить, что если попробуешь вызвать подкрепление, то в ответ по рации тебе сообщат, что оно ушло в туалет и перезвонит позже.

А журналисты, понятное дело, уже собрались на месте. Хотя, возможно, по большей части это были соседи и любопытные – сегодня трудно понять, журналист ты или нет, потому что все фотографируют, снимают видео и документируют всю свою жизнь так, словно у каждого есть своя телепрограмма. Все в ожидании смотрели на Джима и Джека, как будто полицейские уж точно знают, что надо делать. Но они не знали. В этом городе никогда не брали заложников и не грабили банки, особенно в последнее время, когда появились банки с безналичным расчетом.

– Как думаешь, что делать? – спросил Джек.

– Я? Не знаю, это ты обычно все знаешь, – честно ответил Джим.

Джек растерянно посмотрел на него:

– Я никогда не имел дела с захватом заложников.

– Я тоже, сынок. Но ты ведь проходил этот курс? Где учат слушать.

– Активное слушание, – пробормотал Джек.

Да, курс был очень хороший, но Джек не знал, как применить полученные знания в данный момент.

– Ну да, – кивнул Джим. – Тебя там учили, как говорить с преступником, который взял заложников?